Вера Малярша - Я всегда была уверена, что главное для женщины…

– А что? – подумал Бойгель. – Если и вешаться, то именно в такой день. К тому же денег на похороны дворяне мне отвалили. Со скрипичной музыкой и лакированным катафалком. А веревку я выдерну из задника, метра два вполне хватит.

– Простите, – окликнул Бойгеля неуверенный голос.

– Я уже закрылся, – сказал Бойгель, не оборачиваясь. – Приходите завтра.

– Завтра я не смогу.

Бойгель обернулся.

Он увидел молодого человека в простой партикулярной паре, изношенных, но натертых ваксой ботинках, потрепанной шляпе.

– Завтра у меня дуэль, – пояснил молодой человек и запнулся.

– Приходите после дуэли, – Бойгель не прекращал дергать за застрявший конец веревки.

– Скажите, – выждал паузу молодой человек, – а сколько стоит портрет в полный рост?

– Вот же сумасшедший день, – Бойгель с раздражением бросил чертов задник на пол. – Зачем вам портрет в полный рост?

– Вчера моя жена благополучно разрешилась мальчиком, – потупился молодой человек. – И эта фотография для него. На память. Меня же убьют.

– А если не убьют? – Бойгель посмотрел на крюк.

– Убьют обязательно.

– Тогда на кой черт вам эта дуэль? – потерял терпение Бойгель.

– Моя жена подло опорочена, – кротко сказал молодой человек. – Пока я стажировался в Германии, а она забеременела. И мне сказали, что…

– И вам сказали что… минуточку, – Бойгель закатил глаза к потолку, – и вам сказали, что она спуталась с красавцем-соседом? Угадал?

– С офицером пулеметной роты, – сказал молодой человек. – Кавалерийский полк из города ушел, но я обнаружил этого человека, тут неподалеку живет его сестра. Да он и не отпирается. Смеется в лицо. Я вызвал его.

– А жена вам призналась?

– Боже упаси, – побледнел в лице молодой человек, – да как же я ее об этом спрошу? Ей нельзя волноваться. И вообще, спрашивать о таких вещах просто свинство, согласитесь.

– А соблазнять не свинство? – с интересом спросил Бойгель.

– Я не верю мерзавцу, – вспылил молодой человек. – Это оговор.

– Но вы же с ним стреляетесь, – напомнил Бойгель. – Значит, не оговор?

– Дело в том, что я когда-то ухаживал за его сестрой, – сказал молодой человек, – но помолвка расстроилась. А через пару лет я сделал предложение своей нынешней супруге. Она чудо, понимаете?

– А кавалерист вам, значит, мстит за свою сестру? И вы хотите его за это убить?

– Я его не убью, – сказал молодой человек. – Я не умею стрелять. Пистолеты принесет он. И зарядит их тоже он. И покажет, куда целиться и нажимать.

– То есть, – подвел итог Бойгель, – вы просто решили умереть? Бросив жену и сына.

– У меня нет выбора, – сказал молодой человек. – Жена и сын не должны жить в атмосфере подлой клеветы. Мне нужен портрет.

– Но ваша жена останется вдовой, – сказал Бойгель. – У нее есть источник существования?

– Она шьет, – сказал молодой человек. – Этим можно кормиться.

Бойгель оглядел молодого человека с головы до ног.

– Вам нужно переодеться, – сказал Бойгель. – Вы слишком жалко выглядите. Еще эта шляпа.

– А что? – молодой человек поправил шляпу. – Я купил ее в Германии. Она из хорошего фетра. Борсалино, кажется.

Бойгель заглянул в просторный гардероб и вывалил на пол ворох одежды.

– Яловые сапоги, темный полуфренч, крахмальный съемный воротничок, галстук и стек, – перечислил Бойгель. – Надевайте.

– Зачем? – удивился молодой человек.

– Сын должен видеть своего отца настоящим мужчиной, – сказал Бойгель.

Молодой человек покраснел. Его мучили сомнения.

– Бросьте жеманиться, – сказал Бойгель. – Я сниму вас только в этой одежде. И сниму бесплатно. Согласны?

– Почему бесплатно? – спросил молодой человек. – У меня есть деньги.

– Это мое условие, – отчеканил Бойгель, – бесплатно!

– Будь по-вашему, – кивнул молодой человек и стал переодеваться.

– И в этом же идите на дуэль, – добавил Бойгель.

– А не жалко вещи? – молодой человек неумело повертел стеком.

– Это не вещи, – сказал Бойгель, – а реквизит для съёмки. Их можно не жалеть. И даже продырявить пулей. Вот тут – в районе груди. Или вот тут – в районе живота. А можно прострелить ноги. Тогда и сапоги вам будут не нужны. Ноги отнимут выше колен, и вы будете ползать вокруг кроватки своего сына в обмотках.

– Вы что, сошли с ума? – возмутился молодой человек.

– Я? – пожал плечами Бойгель. – Это же вы собираетесь на смерть. Что вас не устраивает в моих словах?

– Мы должны оставаться приличными людьми, – молодой человек в сердцах отшвырнул стек.

Бойгель поднял стек и сжал в холодных пальцах молодого человека.

– А еще, я поставлю рядом с вами чучело спаниеля, – сказал Бойгель. – Дети любят животных, и вашему сыну будет приятно рассматривать собачку.

Бойгель выволок из соседней комнаты чучело собаки.

– Можете погладить, – сказал Бойгель. – У него шелковистая шкура.

– И правда, – молодой человек прикоснулся к чучелу.

– Я его сделал сам, – сказал Бойгель. – Пес прожил в нашем доме пятнадцать лет. Ну что, готовы?

Молодой человек кивнул и замер.

Таким он и вышел на фотографии.

Со стеком и чучелом.

Иногда Бойгель думает, что неудачных дней в жизни не бывает.

Есть только удачные и неудачные фотографии.

А все остальное – издержки его профессии.

Генка сидел у меня на кухне и ел оливье. Он был в домашних тапках и порванном колпаке Деда Мороза.

– С Новым годом, Вера! – сказал Генка, возникнув на моем пороге пять минут назад.

– Сегодня второе января, – напомнила я.

– Я с Ленкой поругался, – сказал Генка и поскреб байковыми тапками о половик.

– Так по улице и шел?

– Долетел, как в сапогах-скороходах, – сказал Генка, – по крышам домов. Пустишь, Вер? Попразднуем, выпьем. Ленка тебе доверяет. Я Ленке так и сказал, что к тебе.

– В каком смысле доверяет? – мне послышалась в этом доверии легкая усмешка.

– Ну, ты же мужиками не интересуешься, – сказал Генка, проникая в прихожую.

– А чего мне ими интересоваться.

– Вот поэтому Ленка и спокойна, – Генка вытащил из кармана бутылку коньяка. – Хотя, на мой взгляд, так и пробросаться можно…

– Чем это? – я отступила в сторону кухни.

Ну не вести же мне его в комнату. Это вообще что? Гости?

– Как чем? – Генка легко разрешил увлечь себя на кухню. – Ты, Верка, красавица, каких поискать. В нашей прежней бригаде, да что там в бригаде? Во всем управлении лучше тебя не было. Шатенка, глазищи, ум, стройненькая. У тебя рюмочки где?

– В буфете, – машинально отреагировала я.

– И даже рюмочки у тебя фигуристые, – подмигнул Генка, осторожно пробираясь к буфету. – И потом, Вер, у тебя отдельная квартира. С твоей неземной красотой и квадратными метрами мужики должны, как пчелы, виться. Пью за тебя, стоя!