Вера Малярша - Я всегда была уверена, что главное для женщины…
- Название:Я всегда была уверена, что главное для женщины…
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ридеро
- Год:неизвестен
- ISBN:9785447459925
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Вера Малярша - Я всегда была уверена, что главное для женщины… краткое содержание
Я всегда была уверена, что главное для женщины… - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сын Крысы каждое утро уходил в долину далеко от пещеры и возвращался под вечер, сгибаясь под тяжестью сочной травы, которую племя уплетало с повизгивающим звериным нетерпением.
А однажды в пучке пахучей травы Ведьма заметила круглый, как капля крови, красный цветок. Обомлев, она сидела с открытым ртом, пока сидевший рядом наглый Барсук не сожрал её пучок вместе с красным цветком.
Сын Крысы заметил слёзы на глазах Ведьмы и нахмурился. А потом, выждав момент, утащил Барсука за каменный гребень. И возил орущей барсучьей мордой об острую щебёнку, выкрошенную ледником.
И вот после этого Ведьме ужасно захотелось нарисовать сына Крысы в мощном высоком прыжке, вооруженного острым каменным ножом, устремленного к цели.
Она нашла подходящую нору, в которую можно было вползти на коленях, а потом выпрямиться в полный рост, где узкий лаз заканчивался высоким и круглым сводом. Сквозь щели свода в пещеру проникал дневной свет, отчего рисунок на поверхности плиты выглядел бы как живой.
Ведьма заранее притащила в своё убежище каменный нож, чтобы нарисовать его без ошибок. Ведь сын Крысы – настоящий воин, и ему будет неприятно, если Ведьма нарисует вместо ножа палку.
Ведьма отправилась за марганцевым карандашом. Марганцевый карандаш – это палочка марганцевой руды. О месте, где лежит руда, ей рассказал сын Крысы. Он знал всё на свете. Это он принёс Ведьме кусочки охры, которыми она рисовала диких свиней. А когда Ведьма нарисовала углем трогонтериевого слона, истекающего черной кровью, сын Крысы чуть коснулся её руки.
– Послушай, цвет крови – бурый, – сказал сын Крысы. – Если идти на солнце, за перевал, ты найдешь бурые камни. Ими можно рисовать.
Ведьма уже устала, а бурых камней не было. Мысли о сыне Крысы добавляли сил, и Ведьма думала, как нарисует его с каменным ножом, побеждающего страшную эласмотерию. Ведьма видела дохлую эласмотерию. На её туше прекрасно сохранились куски мяса, шкуры и обрывки сухожилий. И острый рог, исцарапанный камнями.
Первобытное чудовище попало под камнепад. Сухой и солоноватый воздух пещеры основательно подвялил мясо, и племя до отвала наелось, может быть, последней из существовавших эласмотерий.
Ведьма улыбнулась своим мыслям и тут же неожиданно взвизгнула. Она стояла на самом краю бурой марганцевой руды. Огромный запас марганцевых карандашей.
Ведьма перевала дух и стала выбирать палочки подлиннее и покрепче. Обратный путь показался короче. Ведьме хотелось прыгать от радости, ведь за пазухой стянутой по бокам оленьей шкуры, лежали драгоценные марганцевые карандаши.
Вернулась она под вечер. Войдя в пещеру, услышала приглушенный женский вой.
– Что случилось? – глаза Ведьмы не видели в сумерках пещеры.
– Горные гориллы, они его искусали, – откуда-то из темноты сказал Барсук. – Он умирает.
Ведьма бросилась вперед, рассыпая в темноте драгоценные карандаши. В углу пещеры укрытый старыми шкурами лежал сын Крысы. Рядом сидела едва видимая в темноте мать. Сын Крысы открыл глаза.
– Нашла?
Ведьма кивнула, не в силах сдержать слёзы. Несчастная мать завыла ещё сильнее.
– Хорошо, – еле кивнул сын Крысы.
– Уходи, – мать оттолкнула Ведьму от сына. – Это из-за тебя он пошёл в чащу. Будь прокляты цветы, за которыми он пошёл. Будь проклята ты, Ведьма.
– Не кляните меня, – вскрикнула Ведьма.
– Он умер, – мать порывисто обняла сына. – Уйди прочь.
– Уйди, Ведьма, – зло продышал невидимый Барсук.
Ведьма заползла в свою круглую пещеру и долго лежала на каменном полу, разглядывая скупые нити света, сочившиеся с невидимого свода. Но потом поднялась и оперлась о стену.
Зачем ей марганцевые карандаши, когда у неё есть кровь. Сын Крысы не жалел для неё своей. И она не пожалеет.
Ведьма поискала глазами припасенный каменный нож. Взяла в руку и, не раздумывая, провела острым краем по нежной коже.
Базальтовая плита была тёплой и гладкой, и кровь ложилась на её поверхность точными ровными линиями. У Ведьмы были узкие пальцы, порхавшие над плитой, как беспечные бабочки с блестящими красными крыльями.
Сын Крысы в высоком мощном броске летел навстречу саблезубому тигру, вытянув перед собою каменный нож.
Ведьма отошла от рисунка и отёрла со лба испарину. Какой же ты красивый, мой единственный, мой… Силы покинули Ведьму. Она упала на пол, раскинув крыльями тонкие руки.
Ведьма смотрела на сына Крысы и улыбалась. Она была счастлива, что его душа теперь принадлежала только ей.
А мы бы сказали – пещерная живопись.
Дом был сказочным
Дом был сказочным. Башенки с флюгерами, конусы куполов, венецианские окна во всю стену. Ночью при подсветке дом скрывал свои настоящие размеры и казался заблудившимся в небе звездолётом.
И этот чудесный дом нам предстояло обновить. Я в это долго не верила. Как можно обновить усыпанную бриллиантами золотую шкатулку?
– Людям деньги девать некуда, – презрительно пояснил Игнат Тимофеевич, наш бригадир. – Каждый год свои терема перекрашивают. Я эту местность вдоль и поперек знаю, тут банкиры живут.
– Ни одного не наблюдаю, – оглянулась Шурка, луща верткий апельсин.
– А их тут никогда и не бывает, – Игнат Тимофеевич потянул носом в сторону Шуркиного апельсина. – У них в каждой стране мира по такому дому. И даже по два. Шур, дай апельсинку!
– Всем давать – сломается кровать, – отчебучила Шурка и бросила оранжевую кожуру в старинный камин.
– Неоклассицизм, – определила я, – глазурь на обожженной глине. Топка в центре, стеклянная.
Неоклассицизм камина пах Шуркиным апельсином.
Зимой Шурка ест апельсины вагонами. Начиталась книжек про здоровье. По ее волосам круглосуточно бродит обморочный запах цитруса.
– Вер, хочешь? – Шурка протянула половину апельсина.
Я жую апельсин и чувствую, что мне совершенно не хочется работать. В сказках никто не работает. Там или щуку ловят, или на печи катаются, или в принцев влюбляются.
Я оглядела бригаду в поисках принца.
Игната Тимофеевича я вычеркнула сходу, наш бригадир любит баб и постарше и поярче. Винтажных марципановых теток. Мы с Шуркой не канаем.
Остается двое. Штукатур-сопловщик по фамилии Онегин и моторист Карачун.
Онегин любит кибернетику, всюду таскается с саперной лопаткой планшета и ловко окапывается в социальных сетях. Онегин для земной любви потерян. Он воспринимает женщин только через строчки эсэмэсок. Он готов эти дурацкие строчки заучивать, вынюхивать, пробовать на язык и склонять дам к виртуальному сексу.
Мы Онегина спрашивали, что такое виртуальный секс?
Онегин нагло щурился и сладко улыбался. Ну и ладно. Я и сама знаю, что такое виртуальный секс, и могу пояснить на примере Онегина.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: