Алексей Клёнов - Риск без права передачи

Словом, непоняток пока больше чем пунктов в моём плане действий. Точнее сказать, в плане пока только один пункт: ждать. Ждать, пока хоть что-то прояснится, чтобы было на чём основываться при принятии решения. И – самое хреновое – у меня нет связи с командиром. А в одиночку мне явно ситуацию не разрулить. Ведь не попросишь телефон у водилы, который так и сидел с каменным лицом, не проронив за всю дорогу ни слова. Дескать, братан, дай-ка мобилу. Я тут командиру звякну, посоветуюсь, что мне с вами, придурками, делать?

Между тем направление нашего движения четко вырисовывалось: в северную часть города. Если предположить, что меня хотят использовать как снайпера, то почему удаляемся от центра? В кого стрелять? Если в нашем городе и есть люди, которые могут попасть в поле зрения чеченских боевиков в качестве мишеней, то все они обретаются в центре. В элитных жилых домах, и административных зданиях. Или в загородных коттеджных посёлках, куда простым смертным ход заказан. Если теракт… Ну, есть, конечно, и в северной части города дворцы культуры, больницы, школы, отделы полиции. Но не логично. Стоило переться за две тысячи километров, чтобы взорвать несколько десятков человек, цинично рассуждая? Это можно было сделать в Грозном, или Владикавказе. Прецедентов достаточно. Правда, на северной окраине есть химический завод, и два нефтеперерабатывающих, которые вполне годятся как объекты для крупного теракта. Однако смешно надеяться, что я в одиночку штурмом возьму охраняемый стратегический объект с тонной взрывчатки на горбу, и устрою фейерверк с последующим шумом на весь мир. Что же он затеял, этот Леча? Ведь для чего-то он взял в заложницы Катюшку! Нужен я ему покуда, живой и послушный, очень нужен…

От размышлений меня оторвал водитель, негромко велев:

– Веди себя смирно, если остановят. Едем по делу, никого не трогаем, никаких проблем не имеем и не хотим их иметь.

И напрягся, словно опасаясь, что я всё же начну буянить, и звать на помощь. Покосившись, я перехватил его взгляд. Смотрел он на стоявший на обочине, метрах в тридцати впереди, ОМОНовский пикет. Мои коллеги, числом двое, мирно покуривали, внешне вроде бы расслабленно. Однако короткоствольные «калаши» у обоих находятся под правой рукой, чтобы можно было в секунды снять автомат с предохранителя, и открыть огонь, случись такая необходимость. И меня осенило. Во-первых, я – самонадеянный осёл! Много возомнил о себе. Какие на хрен штурмы, какой снайпер?! Им мое удостоверение нужно, вот что! Сегодня, по случаю праздника, в городе приняты усиленные меры безопасности, примета времени. Повсюду наряды полиции и ОМОНа. И только человек, обладающий волшебными корочками, может относительно беспрепятственно передвигаться по городу. На машине. В которой есть багажник. А багажник, что характерно, предназначен для перевозки грузов. И если машину штатского ошмонают без разговоров при малейшем подозрении, то офицера СОБРа почти наверняка пропустят без проверки. Так сказать, из корпоративной солидарности. В качестве курьера я нужен Лече, где бы он сам ни находился. А вот что и куда я должен перевезти, это уже угадать невозможно. Да и выводы мои можно принимать за основу процентов на семьдесят, не больше. Не то чтобы я костолом, отмороженный на всю голову, который уже и таблицу умножения забыл, но всё же не мастер оперативных комбинаций. Но из всех объяснений только что пришедшее в голову следует считать доминирующим, за неимением лучшего.

Скрыв внутреннее ликование от осенившей догадки, я вяло согласился:

– А чего ж? Можно и смирно. Хорошо едем, можно сказать, душевно беседуем.

И, не дождавшись ответа на подначку, всё так же, внешне равнодушно, поинтересовался:

– А куда едем то?

Водитель малость расслабился. Видимо, были у него опасения относительно моего спокойствия. Однако любезности ему это не добавило, и ответил он всё так же бесстрастно:

– Доедем – узнаешь.

Ага. Очень доходчиво. У меня даже обида взыграла от такого откровенного пренебрежения. Даже подумалось: а не заломать ли мне его всё же? Потрясти прямо здесь, узнать пункт назначения, приехать туда с ребятами, и навести шороху. Однако здравый смысл взял верх, и от идеи я тут же отказался. Во-первых, не факт что Катюшка будет там, куда мы направляемся. Даже вероятнее всего её там не будет. А значит, после учиненного нами бесчинства, риск угрозы её жизни только увеличится. Во-вторых, водитель, судя по его разговору с хозяином, тоже всего лишь извозчик, и никакой путной информации я от него не получу. Только осложню все. Хотя куда уж сложнее, ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Словом, остаётся только ждать. Пока не получу новой информации для размышления, предпринимать ничего не стоит.

Кстати, возвращаясь к тому злополучному дню, восемь месяцев назад. На этом стоит остановиться подробнее. Потому что, как показали дальнейшие события, произошедшее в тот день и все сегодняшние заморочки имеют прямую связь…

Доложившись командиру, я подошел к «газону», и заглянул в кузов, где Азик, технарь и взрывник по специальности, проверял груз. С полминуты понаблюдав, как он колдует со своими «игрушками», я коротко спросил:

– Что?

Азик, снимая подключенные к сканеру наушники, по-жигански цыкнул сквозь зубы:

– Маячка нет, точно. Взрывчатки вроде бы тоже нет, но с тем, что у меня имеется, стопроцентной гарантии дать не могу. Собаку бы.

– Ага… А так же рентген, бригаду врывотехников, и расписку от боевиков, что взрывчатки в машине нет. Ты мечтатель, Азик. Ищи, грусть, ищи.

Озадачив Биишева, я направился к Олегу. Тот лениво покуривал, ожидая от начальства, то есть от меня, дальнейших распоряжений. Лежащего на животе «экспедитора» он использовал в качестве пепельницы, периодически стряхивая ему на спину пепел. Подойдя, я ткнул в «экспедитора» указательным пальцем, потом им же повращал в воздухе, давая понять: будем «крутить». Кивнув, Олег щелчком откинул сигарету, и небрежно процедил:

– Командир, а на хрена нам этот заморыш? Мороки с ним. Охраняй его, оформляй, а он потом на нас жалобы будет строчить за бесчеловечное обращение. Всё равно теперь за трупы отписываться. Давай его грохнем, а? Где три жмура, там и четыре. Скажем, что сопротивление оказывал. Или завалим его из «Стечкина». Вон их аж два лежит. Пули такие тяжелые, литые, калибр девять миллиметров. При попадании клочья мяса вырывает, ты ж знаешь. Скажем, что попал под пулю своих же «чехов», в перестрелке. В первый раз что ли?

Выдавая свой диалог, Олег бестактно попинывал «экспедитора» носком «берца» под ребра, и весьма ощутимо. Что-то, а давить на психику и организм Олежка умеет. Теперь следовало и мне подключиться к игре «плохой и хороший полицейский», и убедить клиента раскаяться чистосердечно и бесповоротно, пока мой напарник – псих и отморозок – не реализовал свои кровожадные планы. Как ни странно, но это действует, не смотря на то, что все кино смотрят, книжки читают, и про этот приёмчик наслышаны. Видимо, сказывается уровень восприимчивости, в зависимости от ситуации. Одно дело наблюдать за таким действом на экране телевизора, сидя в мягком кресле, и совсем другое – оказаться в роли испытуемого. А, скорее всего, здесь, в Чечне, народ настолько привык к безраздельной власти человека с оружием, что сомневаться в искренности его намерений пристрелить не приходится. И от боевиков народ натерпелся, и от наших, если честно. Такая уж планида у этого маленького горского народа. И вроде некого в том винить, так уж исторически сложилось. Потому что если начнёшь копаться в прошлом, и искать крайних да виноватых, то заберешься в такие дебри, что останется только атомную бомбу сбросить, чтобы всех виновных разом наказать.