Владимир Броудо - Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга вторая

Не острожник я и не в схимниках,
И обет никому не давал,
Только выпал мой путь по зимнику
На заснеженный перевал,

Где морозы лютуют, где дымно как,
На вершине гуляет шквал…
Не острожник я и не в схимниках,
И обет никому не давал.

День к закату не скоро наклонится,
Он светло ещё будет дарить,
Золотыми лучами в звонницах
Благовесты земным творить.

Ну а наша женская вольница
Очень мудрой старается быть.
А она – просто дерзкая школьница
И сумела меня вскружить.

Нет, я к славе не причастен.
Я люблю тебя, не всех.
Только разве это счастье,
Коль не слышен звонкий смех?

Если в долгом поцелуе
Не кружится голова,
Вдохновенье не рисует,
А бросает лишь слова?

Невозможно знать: как лучше?
Только верно, что порой
Мир бывает и созвучным
И не логикой одной.

Не поэт я, вздор всё это,
Я простой, простой солдат.
Вон, глядят мои ракеты
В догорающий закат,

Маскировки покрывало
Сбросив с белых, толстых спин…
День уснул. И ночь сбежала
С горных сумрачных вершин.

Над низиною сначала
Пеленой туман повис,
Всё в округе замолчало…
Звёзды осветили высь.

Утро в сумерках хлипких,
Серой дымкой теснит черноту.
Постою у закрытой калитки
Часовым на желанном посту.

Подышу этим сельским уютом.
Как горланят кругом петухи,
Подгоняя – хвалебно – минуты,
Когда станут шуметь пастухи.

Скоро выйдут хозяйки шальные,
Будут вёдрами гулко греметь.
И потянутся стройные дымы,
Чтобы этот рассвет подпереть.

Заскулят и залают собаки,
Разомлевшие в утреннем сне,
От того, что спохватится трактор
И безумно взревёт в тишине…

Обретает свои очертанья
Дом под сенью ветвистых берёз.
Мне хватает тепла и вниманья.
Вот с покоем открытый вопрос.

На голове венок из лилий,
В глазах – клубки зелёных змей.
О нет, не зря мне говорили,
Что ты волшебница ночей.

Есть что-то властное во взгляде
И что-то жгучее в устах…
Ты в колдовском цветном наряде
Ко мне являешься во снах.

Ты мне смеёшься, тянешь руки.
И вдруг проста и холодна.
Но мне не боль и не разлуку
Ты хочешь вытолкнуть со дна.

Платком укрыла свои плечи,
Волненье страсти не тая.
Что жажда новой, скорой встречи
Лишает разума меня.

Мглу обступившую срывая,
Чтобы заветный видеть свет,
Твержу: «Ответь мне, ты – земная?
Иль это малярийный бред?»…

Когда сознанье не желает
Другою верой жить —
Устои вечные ломает,
Чтоб всё прошедшее затмить!

Её лесною ведьмой звали,
И в лес ночной уже не шли,
И маленьких детей пугали,
И на полянах травы жгли.

В случайной встрече сторонились,
Косясь недобрым взглядом глаз,
И суетливо торопились,
При том неистово крестясь.

В минуту трудности грозили
Расправу скорую свершить.
А в пересудах говорили:
Колдунью злую подкупить.

Чтоб та каким-нибудь заклятьем
Свою товарку извела,
Освободила от проклятья,
Что ведьма в гневе нагнала.

Так отдавая дань природе,
Что Божьим промыслом ведёт,
Под гнётом бед мечта в народе
О справедливости живёт.

Когда же жаждою каприза
Котёл толпы вскипит,
Ценою беззащитной жизни
Судьба страданья облегчит.

Ребята мечтали о море…
Их скопом «забрили» в пехоту.
Гребёнкой одной – без разбора,
В обычную серую роту.

Построили споро в колонну,
Разбили в отдельные взводы
И двинули маршем к перрону,
Где ждут под погрузкой вагоны.

Ребята бежали по вантам,
Крепить паруса на фок-мачте…
А им сапоги и портянки —
На пунктах военной раздачи.

«Хебушки», кальсоны, рубашки,
Набитые ватой бушлаты,
Пилотки, кокарды, фуражки,
Ушанки, «звездастые» пряжки.

Ребята спешили в походы:
Шторма, океаны, опасность…
А их, походя, мимоходом
В стрелковые разные части.

На стрельбы, в окопы, в траншеи,
В защитные люки и шахты,
На пост средь колючей метели
В шинели, с худой, голой шеей.

Ребята хотели на вахты
К штурвалам, пультам, приборам…
В насмешку и с бухты-барахты —
К простым оружейным затворам,

К сапёрным лопаткам натёртым
Мозолями рук до глянца,
К бойницам железного борта
Бронетранспортёрного чёрта.

Ребятам снилось: на шканцах,
В парадном строю бескозырок…
Под танки в трясучем танце
Со связкой гранатных бутылок.

Идти через минное поле,
Где путь чуть означен флажками,
Скривившись в бессилье от боли,
Ползти по-пластунски, на воле.

Ребята морскими волками
Себя уже видели в жизни…
На плац – и греметь «косяками»,
Любимая шутка Отчизны.

Подъём, караулы, наряды,
Землянки, худые палатки,
Мошка, тараканы, гады —
В придуманном бездарем: Надо!

Я гимны слагаю пехоте,
Что вдруг и для всех в отчужденье,
Бежит по полям, по болотам
На долгих и частых ученьях.

В ней дух победителей славных
Радеют держать генералы,
Что видят одно только главным:
Ловить ордена и медали.

Я из прошлого много запомню,
Только лучше бы было забыть
И оставить лежать безмолвно,
Где нельзя ничего ворошить.

Как заброшено это кладбище,
Где гниют и чернеют кресты,
Где ветрище разбойно не свищет
И в злобе не ломает кусты.

Только дождь. От последней заставы
На поля свою прыть припустил…
Отрешенность печальной дубравы.
И скамьи у оградок могил.

И дорога из грязи и глины
Поглощает утробой следы.
И в канавах вдоль скользкой низины
Полно мутной и бурой воды.

Вот и прошлое так бы забросить,
Чтоб нельзя ни на шаг подойти,
Чтобы хмурая долгая осень
Напускала косые дожди.

Приказ получен, уезжаю.
Какой быть может разговор.
Так отчего же я печалюсь
И отчего туманю взор?