Владимир Броудо - Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга вторая

И в миг, когда от солнца, светлый,
Рассветный лучик пробежал,
Пурпурно-розовым соцветьем
Восток небес заполыхал.

Тотчас запели дружно птицы
В полях, на сопке, из кустов,
Наполнили созвучьем чистых,
Прекрасных голосов.

Суровый лес как встрепенулся,
И посветлел, и посвежел,
Бесёнок ветерок проснулся,
В листве и в кронах прошумел.

Неумолимо, неизбежно,
Как вихрь, стремителен восход,
В прозрачно-жёлтые одежды
Он наряжает небосвод.

В одно мгновенье солнце встало,
Стараясь взором сжечь дотла…
Качнулось небо и упало
И раскалилось добела.

На травах росы испарились.
Замолкли птицы. Лес застыл.
Пыль над дорогой заклубилась.
И нестерпимый зной поплыл.

Сочится кровь. Измены. Казни.
И стоны – стонет Русь.
И царские звучат соблазны…
И я не защищусь.

Прости, прости меня Россия.
Я не приемлю мир интриг,
Ты дай мне степи ветровые

И дай товарищей лихих.
И там, где день рождает войны,
Где без конца набег татар,
Я послужу тебе достойно
И там приемлю свой удар!

Полночь рвётся в проёмы окон.
Только муза хозяйкой здесь ходит,
Разгоняет и дрёму и сон,
И в глазах голубые разводы.

Но зачем она мне говорит
С придыханием голосом низким,
Карандаш по бумаге скользит
Нескончаемой вязью волнистой.

И зачем её запах духов
Мои мысли дурманом сплетает,
Вереницы рифмованных строф
Надо мною в эфир распыляет.

И зачем её ласки нежны,
Что устои мои расшатали,
Что вселили сознанье вины:
Видеть свет красоты за вуалью.

Что безудержно время летит,
Невзирая на вехи и сроки.
От того и больнее щемит:
Я её отнимаю у Блока!

И что ж? Его уж нет меж нами,
Ушёл Он в мир иной, чужой,
Ушёл с высокими мечтами
И благородною душой.

Ушёл без трепета, холодный,
С непостижимой тайной глаз,
Такой бесстрашный и свободный,
Недосягаемый для нас.

Отвагой наделённый редкой,
В себе Он слабость презирал,
У ног пылающей кокетки
В салонах светских не сгорал.

Средь знати, дядюшек степенных
Он покровителей не ждал,
Он был высоким и надменным,
Чем вызов дерзкий всем бросал.

Кавалерист, гусар, рубака,
Такой блестящий кавалер…
Кавказ, поэзия, атаки —
Обычный, серый офицер.

Муштра, казарма, караулы,
Ночные звёздные огни,
И небогатые аулы
Враждебной, варварской Чечни.

Гражданский долг? Изгнанье? Ссылка?
Судьбы удары принимал
И верил в Бога. И бутылку
За это счастье открывал.

Коль можно перед сном молиться,
То не напрасно жизнь течёт.
Зачем Он жаждал насладиться:
Уменьем видеть наперёд?

И снисходительный, и едкий,
Великодушный и бретёр,
Одною фразой злой и меткой
Умевший разжигать костёр.

О, мы прекрасно рассчитали,
Уставший от пустых забот,
В минуту горькую печали
Он сам на смерть свою пойдёт.

Не бросит в нас своё проклятье,
Став под тяжёлый пистолет
Того, с кем в дружеских объятьях
Судьба скрепила с юных лет.

Ушёл. Ступил за грани мира,
Чтоб светоч гения погас,
Чтоб не звучала больше лира,
Не волновала пошлых нас.

Чтоб голос музы вдохновенья
Не горячил младых умов.
Зачем нам пламень пробужденья,
Рабам чужих забав и слов?

Обиды, горечи, презренье
Минуют дальней стороной.
И вместо взлёта – путь паденья
Зигзаг прочертит роковой.

Всё также будут пилигримы
По миру мессию искать
И к небокрылым херувимам
О благоденствии взывать,

Неся и смуту и сомненья
В сердца доверчивых людей,
Как будто Божье провиденье
Мир защищает от страстей.

И как постыдна наша жалость…
И в поколениях времён
Заслужим вечную ненависть
За наше варварство имён!

В тишине лишь забудусь немножко,
Память в прошлое пулей летит:
Там на точке ракетной гармошка
Задушевно и нежно звучит.

Облетая поля золотые,
Что старательно так в унисон
Водят волны колосьев густые
И сгибают их в низкий поклон.

Там у ДОСов скамейка пустая,
Вся сожжённая солнцем, стоит,
Там берёзка под ветром вздыхает
И в вечернее небо глядит.

Даже тополь седой, одинокий
Понимает чужие слова,
Он взметнул свои ветви высоко,
Чтобы дольше кружилась листва.

А солдату от песни теплее,
Он о Родине вспомнит своей.
Отчий дом в потемневшей аллее
От наскучивших частых дождей.

Он о матери вспомнит далёкой,
Что, тревожась, ночами не спит.
Вспомнит он и о той, синеокой,
Та, что верность в разлуке хранит.

Точит когти упрямая кошка,
Чтобы были острей и больней,
Потому что играет гармошка
С каждым звуком милей и нежней!

Помдеж отстал – он был слабак,
Из тех, кто в службе не ишачит,
Кому не рваться на «пятак»,
Когда сирены с воем плачут

Или когда ревут в трубу
Средь ночи с дерзким планом…
Но мы бежали на стрельбу,
Там наш товарищ нёс охрану.

Усердно кто-то поливал
Свинцом тяжёлым мглу ночную.
Залп залпу эхом отдавал,
Сметая всё напропалую.

Тревогой, страхом рос из тьмы,
По телу полз холодным потом,
Мерцаньем гаснущей звезды
Встречал за тёмным поворотом.

Здесь время рядышком неслось,
Не оставляя слабых шансов:
На небесах решён вопрос,
Давно, по поводу авансов.

Но только вот ломая строй,
Уставы грубо нарушая,
Солдат рванул вперёд, собой,
Всех нас от смерти закрывая!

Вот в атаку срывается конница
И… копытами землю лупить!
Ну а наша женская вольница
Хочет мудрою самой прослыть.

А меня допекает бессонница
Так, что хочется всем хамить.
А ещё эта жуткая конница
Продолжает копытами бить.