Евгения Борисова - Изменю вашу жизнь

Ленка хотела заплакать, но вспомнила, что завтра утром встреча с первым «клиентом», и надо выглядеть хорошо и так, будто твоя жизнь – идеальна, раз ты можешь помочь и другому человеку.

– А кто мне поможет? – вырвался очередной вопрос.

Потом она вдруг подумала о том, что старый черный телефон с новой симкой станет для нее роднее и ближе, если в нем будет номер телефона любимого мужчины. Она взяла его и на память внесла в записную книжку единственный контакт, назвав его «Ромочка». И телефон как будто сразу обрел душу и перестал глядеть враждебно маленьким черным экраном, как чужак из прошлого.

Ленка посмотрела на разложенные вокруг прошлогодние журналы, недописанные рассказы и зарисовки, вырезки, ждущие своего прочтения, на бумаги с какими-то записями, рисунками, знаками… Руки опускались, и наводить порядок во всем этом сил не было абсолютно никаких. Порывшись в стопке бумаг, она вытащила наполовину чистый блокнот с красным лаковым цветком на обложке, нашла чистую страницу и написала: «Я ПОМОГУ СЕБЕ САМА! НЕ РАСКИСАТЬ!», заложила эту страницу, новую страницу своей жизни, каким-то календариком, захлопнула блокнот и бросила его на бумажную кучу посреди комнаты. И, чтобы окончательно не раскиснуть, пошла спать.

В кофейне было накурено, пахло кофе и свежей выпечкой. Народу за соседними столиками было немало, при этом, казалось Ленке, была какая-то гнетущая для утра буднего дня тишина: колоритная блондинка справа читала деловую прессу, её спутник читал что-то в своем телефоне, два парня слева тоже сидели в своих смартфонах и между собой не общались. Было слышно, как официантки переговариваются у стойки.

За столиком кофейни перед Ленкой сидел вполне подтянутый, но ссутулившийся брюнет в возрасте «где-то к сорока». Он был хорошо и стильно пострижен, одет в приличный свитер с высоким горлом. Короткие плотные пальцы: ногти красивой формы, в идеальном состоянии, колец нет. Часы дорогие. Виски уже почти седые, а лицо молодое. Глаза светлые, посажены глубоко и смотрят тревожно. И вообще выражение лица у брюнета такое – настороженное. Видно, что он очень нервничает, теребит в руках салфетку с эмблемой кофейни и постоянно откашливается. Мужчину зовут Павел Иванович, можно просто Павел, можно просто Паша.

Паша, он же Павел, читает меню, теребит салфетку и даже не представляет, как нервничает и изнемогает от собственной глупой самонадеянности сидящая перед ним 32-летняя шатенка Ленка. Шатенкой она стала буквально вчера. Идя на первую встречу по объявлению «Изменю вашу жизнь», она постриглась – сделала из волос неопределенной длины короткую стильную стрижку, изменила их мышиный цвет на цвет «Каштан» и купила дорогую лаконичную черную водолазку. Спину она держала прямо, улыбалась неопределенно, а внутри тряслись и звенели нервные струны. Внешний, практически безупречный, образ совершенно не шел внутренней растерянной и разочарованной в себе женщине, повторяющей себе распевно: «Вот дуууура, вот дуууура». Своими собственными руками внутренняя женщина разрушила последние остатки жизненной гармонии, выстроив такой красивый и совершенно лживый фасад. Но – встреча была назначена, кофе заказан, взгляды встретились, и Ленка, подавив глубокий вздох, начала:

– Павел, давайте построим нашу встречу так: Вы мне рассказываете, что Вас в Вашей жизни не устраивает, что Вы хотите изменить, почему Вы хотите это сделать, а потом я озвучу свои условия, и, если они Вас устроят, – мы вместе выработаем план действий. Вы согласны?

– Я согласен, – несколько раз кивнул Павел, – меня тревожит только, что мне будет трудно рассказать Вам, незнакомому человеку, все подробности… Это очень личное, Вы понимаете?

– Я понимаю, – спокойно кивнула Ленка и улыбнулась. – Но давайте начнем не с подробностей, а с главного.

– Вы понимаете, для меня это поступок – вот так вот взять и довериться объявлению, позвонить незнакомому человеку и попросить о помощи. Но другого выхода я не вижу. Я обращался к психологам, мы ходили вместе с моей женой, но в жизни ничего не изменилось, а стало даже хуже. А мне нужны гарантированные изменения, понимаете? Мне нужны гарантии. Я хочу просто… нормальной жизни.

Ленкин собеседник говорил тихо и почти спокойно, как-то даже немного по-деловому, разглаживая на столике несчастную салфетку. Но уже после первых его фраз Ленка поняла, что эксперимент зашел слишком далеко, вернее, идея была с самого начала плохая. И вот этому человеку напротив невозможно сказать, что это розыгрыш для апрельского номера глянцевого журнала. Этот человек сделал над собой какое-то, возможно, очень значительное усилие и позвонил ей, Ленке, и сейчас готов не то что доверить ей свои беды – готов дать ей карт-бланш по изменению его жизни. Свежепокрашенные каштановые волосы зашевелились где-то в районе затылка, и от него по спине пробежала горячая волна ужаса. Уже через секунду Ленка четко поняла, что в этот конкретный момент пространство непостижимым образом меняется, события перестают быть тем, чем кажутся, и легкомысленный розыгрыш для журнала становится экспериментом для её, пока косой и кривой какой-то, жизни. Словно по щелчку в ней вдруг включились и психолог, и журналист: разом стало спокойно, и любопытно, и первые строчки будущего сценария этого интервью сами собой сложились в голове.

– Конечно, я всё понимаю, – звучит Ленкин голос спокойно и даже ласково. – Вы сделали первый шаг к изменениям, и это очень важно. Я Вас внимательно слушаю…

Павлик у мамы был единственным сыном. А у мамы с бабушкой – единственным мужчиной в доме. Вернее, в двух домах: мама с бабушкой жили в разных квартирах на одной лестничной клетке. Папа Павлика, по версии мамы, погиб до его рождения. По версии бабушки, озвученной перед смертью, – жил на соседней улице, но становиться папой маленького мальчика не хотел.

Мама и бабушка, конечно, очень любили Павлика. Конечно, баловали. Конечно, не обошлось без небольшого, но судьбоносного насилия: мальчик закончил музыкальную школу, хотя все детство мечтал заниматься боксом. Или нырять в воду с вышки. Но бокс был опасен. В бассейне было холодно, пахло хлоркой и ангиной. Поэтому Павлик выучился игре на саксофоне. Потом он закончил школу с золотой медалью, потом – юрфак с красным дипломом. О том, что Павлик пойдет именно на юридический, с детства ни у кого в доме не вызывало сомнений, ведь мама всю жизнь работала адвокатом, бабушка – судьей, поэтому любовь к букве закона должна была передаться наследнику генетически. Наличие других генов в ребенке отвергалось как невозможное. Начало карьеры Павлика пришлось на 90-е годы, и он достаточно быстро стал успешным и обеспеченным юристом.