Ведагор - Записки хирурга. роман

Аудитория кафедры нормальной анатомии, расположенная неподалеку от Финского вокзала в старинном академическом здании, раскинулась амфитеатром с большой разницей по высоте между верхними и нижними рядами. Деревянные скамейки были заняты взволнованными первокурсниками. Внизу виднелся большой стол с трибуной для лектора. На столе лежали старинные фолианты, специально доставленные – ввиду первой лекции – из хранилища. По стенам развешаны старинные таблицы и гравюры, выполненные малоизвестными непосвященным людям авторами. На первом ряду сидели ассистенты в белых халатах. Тихо раскрылась тяжелая, деревянная дверь и в аудиторию вошел высокий сутулый человек. Старшина курса негромко, но отчетливо произнес: «Встать! Смирно!». Громко застучали деревянные откидные плоскости индивидуальных столов и будущие эскулапы встали по стойке «смирно». После короткого доклада старшина курса посадил ребят по местам и старый серьезный мужчина в полной тишине начал свой неспешный доклад. Он принадлежал к поколению солдат, прошедших всю войну. На памятнике 28 – ми героям – панфиловцам значилась его фамилия. Этот молодой наводчик противотанкового орудия считался погибшим. Но безвестный хирург полевого госпиталя спас его. В команде выздоравливающих солдат дал обет стать хирургом и стал им. В конце карьеры ему доверили кафедру нормальной анатомии, и вот, теперь он рассказывал розовощеким первокурсникам вводную лекцию. Трупы, скелеты, препараты внутренних органов, непередаваемый запах тлена с формалиновым оттенком создавали атмосферу таинственного, глубокого смысла происходящего.

На таких лекциях слушатель воочию убеждается во всеобщей связи явлений в природе. Плохой лектор со своей сухой и скучной манерой подачи материала не может заставить слушателей посещать и тем более слушать свои лекции. Только такая лекция, которую, затаив дыхание, слушали сегодня первокурсники – живая, насыщенная сочными примерами, подаваемая умудренным жизнью человеком – только такая лекция может увлечь молодежь к высотам научного познания.

Начались будни. Теоретические и практические занятия, наряды, самоподготовка.

Вечерами, используя личное время, молодой слушатель академии ходил дежурить в городской травматологический пункт на Литейном проспекте, или занимался в научном кружке на кафедре хирургии, где отделением заведовал Сергей Леонидович.

Строгие клинические разборы помогали хирургам избегать ошибок: неправильно выбранный оперативный доступ; плохая остановка кровотечения; излишняя травматизация тканей и органов; случайные повреждения органов, крупных сосудов, желчных протоков, мочеточника; не правильное сопоставление тканей при наложении кишечных швов; неумение тщательно отграничить свободную брюшную полость при вскрытии полых органов; ошибочное соединение органов; искажение типичных методик операций; случайное оставление инородных тел в брюшной полости; неудачное размещение дренажных трубок при выведении через рану тампонов и дренажей; дефекты в наложении швов (слишком редкие или слишком частые швы, плохо завязанные лигатуры и т.п.).

Исаев любыми доступными способами старался набраться опыта, так как знал, что причинами технического брака часто являются низкая квалификация хирурга, плохое знание анатомии, несовершенная оперативная техника, профессиональная неподготовленность к выполнению той или иной операции. Исаев поэтому старался в точности соблюдать советы учителей.

Сегодня оперировал один из самых опытных хирургов отделения грудной хирургии, а потому Исаев напросился к нему вторым ассистентом, чтобы воочию увидеть и прочувствовать исполнение труднейших технических приемов. На столе находился красивый мужчина средних лет, и пока анестезиологи колдовали над установкой подключичного катетера (внутривенная игла упорно не хотела выполнять свою функцию), хирурги отошли в сторонку и сели на заботливо поставленные санитаркой табуреты. «Самые главные и основные первопричины языка тела идут из глубин человеческой сущности, и нельзя тело изменить, не трогая других первооснов» – сказал первый ассистент, глядя на больного, под красивой оболочкой тела которого прятался смертельный недуг.

«Но тогда получается, что мы ничего реального сделать не можем?» – поддерживая разговор, возразил Исаев.

«Да нет, я так не думаю, на самом деле, мы можем многое. Поскольку человек есть неразрывная, целостная сущность, то мы можем не только стараться понять личность через ее тело. Мы можем ее, эту душу, если хотите в свою очередь строить и развивать с помощью тела, и намного сильнее, чем это обычно думают. Ведь тело и его процессы – это фундамент личности»… Здесь Исаев воспользовался заминкой старшего ассистента, чтобы возразить: «Тело – это инструмент в руках разума, машина, которая лишь служит духу, интеллекту, разуму. Считать, так как Вы считаете – это огромная ошибка, которой подвержено в наше время так много людей. Тело – всего лишь оболочка жизни в нашем мире: души, духа, наконец. Всегда первичен разум, а тело послушно его командам».

«О, батенька, да Вы отрицаете наш марксистско – ленинский материализм! Неужели Вам не говорили на диалектическом материализме, что материя всегда первична, а сознание вторично! Не ожидал я встретить здесь духовника!» – с этими словами старший ассистент насмешливо повернул свое лицо, закрытое маской в сторону напряженно сидевшего Исаева. «Конечно же, душу можно строить и формировать с помощью тела. И это так в огромном большинстве случаев – понятно, что это нельзя сделать вдруг, сделать со дня на день. Потому что все, что живет, развивается медленно, постепенно и даже незаметно, но неуклонно. И можно поставить этот медленный, непрерывный процесс развития на службу подлинной работы над собой, идущей с самых глубин личности. Но надо запастись терпением и упорством».

«Хорошо», сказал Исаев, «тогда что было первым: слово или дело, курица, или яйцо и вообще, допустимо ли в принципе существование в пространстве некой свободной информации, не проявленной в виде какого – либо тела?»

Опытный человек с интересом и уже вполне серьезно посмотрел в глаза курсанту, помедлил и ответил: «Наука – это доказательства, а вера – это не наука! Любое хорошее воспитание, начиная с сотворения человека, работает с телом, чтобы обусловить развитие духа в нужном направлении. Не случайно нормальные родители обращают так много внимания на хорошую осанку, на прямую стойку, походку и посадку своих детей. Поскольку горбатая осанка плохо сочетается с оптимистическим, стабильным, динамически развивающимся, полноценным человеком. Только человек с красивым телом может воплотить свою бессмертную душу (если она, конечно, есть), стать истинным человеком, настоящей личностью. Многие продвинутые интеллигенты и вообще люди выражают это примерно так: самое важное для наивысшего мастерства – соединить разум с техникой восприятия, чувствования! Тогда у нас и будет – целостный человек. Только тот, кто может соединять свой разум с используемой техникой (любого рода) своих чувств, своих эмоций стоит на твердой почве. Поскольку жизнь тела – это чувства, и чувства подчиняют дух своим закономерностям. И только из них душа может развивать те моральные силы, которые требует от нас жизнь!»