Алексей Козлов - Джунгли Блефуску. Том 1. Великие мормонские трусы

А его жена порождала всё новых сыновей!

Потом была война, в которой он ведал выпуском деревянного мыла, и дохимичился с составами до того, что его самого чуть не расстреляли за саботаж и подделкуфальшивого мыла. Помогли Лемцы, разбомбившие тюрьму и убившие всех охранников. Большевик Сестрёнкин ударами ягодиц выбрался из-под обломков, и сжимая под мышкой два куска деревянного мыла и обгорелую справку полкового госпиталя, рванул в неизвестном направлении, уворачиваясь от бесконечных мин и снарядов.

Господь закрывал его плоть дивными дланями!

Конец войны застал его в рыболовецкой бригаде «Шторм».

Сын славного большевика Петя Сестрёнкин отучился в Нуске в военном училище имени Куры, и в должности адъюнкт-венерала владел полигоном, на котором стояла единственная уцелевшая чудовищная немецкая пушка, которая в отличие от больсцинства отечественных, до сих пор ловко стреляла в бога, душу и мать, что раз в год, подле Великих Победных Каникул, возобновлялось, вызывая вздох повсеместного великого уважения из уст партийных конференций, крутившихся на случай фотографии подглянцевым цевьём грандиозной пушки.

Здесь фотографировались все звёзды столичного бомонда, и даже стоял знаменитый виолончелист Растропович со смычком и каской.

Век закончился, пушку тайно продали в Швецию на металлолом, но там где раньше был полигон, теперь кроме гипермаркета «Астара» стояла новенькая почти трофейная «Мазда-Горгона» Сестрёнкиного нучека, Сеньки, гения порно-бизнеса, сутенёрства и ловкого игорного предпринимателя.

Идут же некоторые по жизни! Залюбуешься!

Он не дал в обиду нравы династии!

Как-то ловко вышло, что никто из Сестрёнкиных никогда в тюрьме не сидел, и это было так странно, что их втайне стали сторониться, как заговорённых. Даже во времена Иосифа Кровавого, когда казалось, не было семьи, чья жизнь не была бы испорчена, старшмй Сестрёнкин каким-то чудом избег потрав и просочился сквозь большевистские рогатки и силки.

И тут, когда казалось, всё наладилось, произошло в жизни Сестрёнкина какая-то несусветная шлажа. То ли доверился кому, то ли на женщине погорел, то ли ещё что, да только вдруг потерял он всё, и даже машину и крвартиру отдал, чтобы воротить долги, а сам сначала поселился в подвальчике на окраине города, где ему пробили голову, потому что он никогда не запирал своё новое бунгало, и с тех пор он жил в лесу на окраине и бегал передо мной по рынку со своим мешком, сын славных родителей!

Поняли к чему я тут притчую?

Так проходили колы времени в Божественном Блефуску.

Знаменитый политсоветник пердиздента Давида Ёжикова Шайз Гомнов пребывал в эйфории.

Он проехал, как ему казалось, победным маршем по Блефуску и хотя случайно на новой потрясающей машине лучшего автомобильного завода, который только что стал шевелиться, чуть не задавил команду футболистов, вышедшую встречать его на шоссе с мячами и шильдиками в руках, пробовал манную кашу в семи дюжинах децкыих садов, которые ему вменили посетить, в забытьи ловил раков в Туве.

Хорошего в его путешествии было много больше, чем скверного.

Образцовый семьянин, нечего сказать!

Однако подвиги, совершённые им в области культуры, были не столь велики, как при дегустации каш. Дегустация каш, дурацкий смех и всякая лажа выходила у него гораздо лучше вещей серьёзных! Собственно говоря, никакой культуры вокруг не было, и денег на неё он поклялся не тратить вовсе.

В большом Благословенногорске он увидел изваяние целующихся Станиславского и Немировича-Данченко. Поцеловались они взасос и надолго, что было отлито скульптором Топорым в пристойные бронзовые формы.

«Отчего они так похожи на ящериц?» – вопросил перзиден сам себя, удивлённый своему беззаконному счастью.

На самом деле скульптура изображала Станиславского, отчитывающего провинившегося Немировича. Вид у Немировича был при этом как у растеряйки Кочкина во время битвы при Альбукире. Что-то из «Незнайки на Луне»! Станиславский, хоть и никогда не был в нашем городе и даже в самых страшных снах того не желал, полюбился местной администрации, и увековечивался раз за разом, выползая то в виде названия железнодорожного тупика, то в виде аляповатого изваяния в скверике Работников Трампарка, то в виде сайта своего имени.

Придёт время, я всех этих медных Мандельштамов и Высоцких переплавлю и вылью из них хорошенькую кошечку в городской фонтан!

Всё было хорошо! Нехорошим почему-то было общее состояние Блефуску. Бомжей, которые заселили все неудобья в Блефуску, ему не показывали, обходя районы их обитания стороной. Перзиден считался личностью образованной, тонкой, склонной к рефлексии, а потому волновать его картинами беспорядка и разложения считалось дурным тоном. Он радовался как ребёнок новой гальке вдоль дорог, появившихся вдруг по пути его следования, новым своим огромаднейшим портретам при въезде в город, огромным жесладким калачам и пряникам, которые ему дарили бабы на мельницах и фермах, где все шлялись в ангельски-белых нарядах. Радовался новинкам техники, особенно когда они появлялись у него. Радоваться было чему. Статистическая служба Блефуску в последнем докладе указала, сколь сильно вырос уровень жизни в его государстве – уже более половины граждан заимели пластмассовые мусорные вёдра и туалетные совки для грязи. Советники, не смея поверить в такую удачу, только счастливо развели руками, успех был ошеломляющ! Советник Каплица даже подбежал к доктору Перзидену при этой вести и долго жал вялую руку.

– Ваше Величество! – сказал он, – Это умоет морды нашим недоброжелателям во всём мире!

– Блефуску будет самым великим государством в мире! – сказал он, чуть приподнимаясь на носки, чтобы дотянуться до плеча ветвистого советника.

Такая же рука была у Кир Мир Сена, этого незабываемого мишки на проводе!

– Что ты можешь сказать о своём государстве?

– А зачем тебе?

– Да так, хочу стрелки сверить с единомышленником!

– Безжалостная Византийская джамахерия! Устроит?

– А о своём народе?

– Рабы, изредка поднимающие восстание!

– А обо всём?

– Блефуску есть Блефуску! С волками жить овцами выть!

Армерика – этот ядерный фурункул демократии не нападала на Кир Мир Сена, как не нападала только на тех, кто мог в ответ шмякнуть по носу ядерной веточкой. На всех остальных она клала руку или нападала. Если в стране была нефть, но не было ядерного оружия, участь страны была решена. Армерика не любила своих мёртвых сыновей, упакованных в звёздно-полосатые гробики.

Размышления мудрого советника о мировой политике были очень точны!

– Стало совершенно ясно, что Армериканский империализм принял курс на разгром всех национальных государств Ближнего Востока! В действие вводится политика контролируемого хаоса! Или хаотического контроля! При этом убивается два зайца – убираются с дороги враги Исруля, которые рано или поздно заимели бы ядерную бомбу, и рано или поздно применили бы её против этого неописуемого государства, а с другой – нефть становится более доступной всем! Но есть вариант, что из этого хвалёного контролируемого хаоса вместо спокойного почивания на лаврах пред Америкой и Исрулем из грязи и крови, затеянной ими же самими, вдруг появится арабский Терминатор, Джин из Бутылки, Гомункулюс, который потом покажет всем Великую Кузькину Мать!