Юрий Линник - День флота. Матросские рассказы и повести

Сказанул и тотчас начал гнобить себя в сердцах, – Кто тебя за язык тянул? Уж лучше бы попросту промолчал. Молчит человек, значит крыть нечем, нет слов в оправдание, признаёт свою ошибку и надеется на снисхождение. Это же – как дважды два.. А теперь, вот он я, в детских коротеньких штанишках на подвязках, покажите мне козу пальцами и можете хохотать до коликов. Ему бы на девок посматривать, а он на лодку… ха-ха-ха… первый раз!

Но что это? На мостике материализовалась физически осязаемая пауза. Оправдательный аргумент Юрки был настолько неожиданным, что всех присутствующих на мостике поверг в ступор. Теперь у них проблема. Толи сделать вид, что причина уважительная, толи посмеяться и забыть, толи, несмотря ни что, взыскать с новичка по полной. Но Юрка то видел как подобрело лицо командира, почувствовал как разрядилась напряжённая обстановка на мостике. Все смотрели на командира, который пытался найти подходящие слова, чтобы с честью закончить разборку и не превратить её в «балаган».

– А что её видеть, вон она на перекуре, стало быть, подустала твоя лодка, – только и нашёлся, что вымолвить Гурьев и растерянно оглянулся на подлодку.

Замешательство на мостике противолодочника разрядил командир подлодки. Он внимательно рассматривал ходовой мостик «охотника» в бинокль и, видимо, понял, что там нештатная ситуация. С рубки лодки замигал сигнальный прожектор.

– Есть проблемы? – перевёл вопрос сигнальщик.

– Нет. На борту зайца поймали, – ответил Гурьев. Все рассмеялись, оценив меткую шутку командира.

Прожектор с лодки: «С удачной охотой. Трофеи шесть шаров; заяц и подлодка. Приятного аппетита».

Вновь дружный смех. Командир подлодки не был лишён флотского юмора.

The game is over. Корабль вернулся в базу поздно. Утром, съев свою вторую по счёту корабельную «птюху» и выслушав «отеческие» сентенции годка – декабриста, дескать, как «запитаешь» тысячную, можешь собирать чемодан на демобилизацию, Юрка ожидал персонального вызова в штаб дивизиона. Как же они там без него, ведь, листопад никто не отменял. Но в кубрик вошёл старшина команды и, мельком взглянув на Юрку, бросил как бы невзначай, – Алгашев швартуется в крепостном канале.

В укромном местечке на полуюте, между двумя рядами горбовидных воздухозаборников, родимого пятна противолодочных кораблей 204 проекта, табачный дым коромыслом.

– Кошки на наших коробках не живут, психика у них тонкая, бабья.

– Дак говорят, что корабли то наши баба изобрела, небось, в отместку нашему брату.

– А мы, что, грехи какого-то чудика, который бабе не угодил, теперь искупать обязаны?

– И что? Кошки эти, сразу в «самоход» и ищи ветра в поле?

– Да кому она нужна, кошка твоя. Сбежала – скатертью дорожка, на корабле чище!

– В том то и дело, что всё не так. Поживут месяца полтора-два, сходят с ума, или как там у них, беситься начинают и дохнут в конвульсиях, пена из пасти как у чупокабры

– А собаки живут?

– Живут. И крысы, само собой, пока коробка на дно не вздумает отправиться.

– И люди живут…

– Не скажи. У людей по-разному. У одних натура более к кошкам, у других – к собакам, а есть и крысиная – им всё нипочём, хоть кол у него на темечке остри. У кого кошачья уже через пару месяцев начинают хандрить, вес теряется, давление скачет, и это в двадцать лет. А что в сороковник будет – один знает, да помалкивает. Вон Ларик из БЧ-5, вы не застали, пришёл красавЕц, москаль голубоглазый, косая сажень в плечах, а теперь.. Сколько он оттянул?

– Да полтора, наверное..

– Гм.. Полтора года и в результате засушенный Геракл, куда что подевалось. И ворчит постоянно, как дед столетний.

– Ну бывает, служба не пошла, как говорится…

– А как она пойдёт, когда человек не в ладах с организмом своим.

– Или взять комендора с двести тридцать первого…

– Это тот, у которого крыша поехала?

– Сам ты крыша соломенная без чердака. Полгода на корабле, и вон куда пацан приплыл. Помните…?

Как не помнить! Старший матрос Садовский затянулся «Ватрой» и пустил сизые концентрические колечки. То ЧП, да какое там ЧП – чепище, хоть и произошло на другом корабле, но непостижимым образом, по касательной что ли, зацепило его лично. Вот как странно в жизни бывает. Того молодого комендора он не то, что не знал по имени, даже в лицо не припоминал.

Уж неизвестно по какой причине, то ли старшина его переусердствовал в воспитательном процессе, то ли какое письмецо вредное получил с гражданки, забрался тот комендор в корабельный арсенал и объявил кораблю бойкот. Название «арсенал» не для красного словца – с дюжину стволов там, морских «калашей», боезапас к ним «пали-не хочу», опять же гранаты – пара ящиков наберётся. Есть чем побузить. Короче говоря, вооружённый бунт на каравелле, причём смутьян вооружён до зубов, у остальных как у латыша….

Кто имел дело с противолодочным кораблём 204 проектом, подтвердит, что арсенал находится в трюме артиллерийского отсека и попасть туда можно только через узкий люк вертикальной шахты из обстроя орудия. Словом, типичная корабельная «шхера» с одним выходом, но, значит, и вход единственный.

Пытались душеспасительными увещеваниями привести комендора в чувство. То да сё, да прекрати, не ломай себе жизнь, ведь ты, дескать, молодой. Но комендор удила уже закусил и на уговоры не поддавался. Быть может, желал загубленной молодостью своей кому-то насолить или, пуще того, отомстить. Нашлись добровольцы спуститься в арсенал, надеясь на то, что у комендора всё-таки достанет ума не стрелять в людей. Итог плачевный – автоматные выстрелы, раненые. И не только среди штурмующих. Какая-то очередь прошила переборку соседнего отсека и, за малым, не ухлопала моториста, копавшегося возле переборки.

И тогда все с ужасом осознали, что игра эта с огнём происходит на пороховой бочке. Рядом с бунтарём боезапас в две тысячи снарядов калибра 57, которые он, с дури, может активировать автоматной очередью или гранатой. И это не весь расклад. По соседству ещё два корабля с такой же начинкой, а у всех трёх в носовой части, в паре десятков метров – бомбовые погреба с сотней шестипудовых бомб в каждом. Адский фейерверк, не приведи господи, гарантирован! Вот тут-то и забегали, и свои командиры, и соседские. Отсчёт, можно сказать, пошёл на секунды.

Комендор, видимо, себя в живых уже не числил и на каждое слово отвечал выстрелами. А такой диалог, понятно, долго продлиться не может. Как его, засранца, выкурить оттуда? На этом и остановились – именно выкурить. Запалили дымовую шашку и бросили вниз. Иного выхода не просматривалось. Думали, дескать, щаас выползет, как таракан из-за печки. Такова была стратагема.