Гаджимурад Гасанов - Зайнаб (сборник)

– Послушайте, гражданка, – я сделал ей внушение, – не совестно ли Вам так плохо говорить и думать о нашей спутнице?! – Ну и что, что она прячет лицо под шалью? Может, она стесняется его показать, может, ее угнетает какая-то тревога, может, у нее дома траур? А если она с войны вернулась искалеченной, раздавленной судьбой? Разве сегодня среди нас мало ходит людей, искалеченных войной, жизненными неурядицами?

Но по тому, как пугливо озирается девушка, как тревожно ожидает появления таинственной незнакомки, можно было понять, что она знает то, о чем я не догадываюсь. «А если на самом деле она не врет?»

Не зная, что ответить девушке, я промолчал, нехотя забрался к себе на полку, заправил матрас, пододеяльник, наволочку и прилег. Взял в руки книгу, но строки расплывались перед глазами. Я чувствовал, что из своего уголка меня пытливо изучает взгляд широко открытых огромных глаз таинственной незнакомки. Передо мной вместо книжных страниц стало ее матово-бледное лицо, ноздри осязали волнующие тонкие запахи ее тела, уши улавливали затаенный шепот ее красиво очерченных припухлых губ. Ни одна прочитанная строка из книги, к которым я возвращался ни один раз, мне не запомнилась. Из рук на постель невольно выпала книга; я не мог собраться с мыслями, они путались в голове; сердце неритмично стучало в груди. Я занервничал, из кармана спортивной куртки выхватил пачку сигарет, зажигалку, вышел в тамбур, закурил. Я старался не встречаться взглядом с таинственной незнакомкой, но он пронизывал всю мою защитную ауру тела, проникал в самое сердце. Ее загадочный взгляд иссиня-черных глаз жег радужную окраску моих глаз, жег душу.

«Во взгляде этой женщины есть что-то такое, от чего мысли у меня путаются, сердце уходит в пятки и на душе становится зябко, – должен был согласиться я. – Иначе как объяснить паническое поведение молодой четы? Как объяснить, когда в душном вагоне все задыхаются от нехватки воздуха, а эта особа сидит закутанная в шаль?! Что за изъяны лица, головы она скрывает под этой шалью? А если молодая пара права? Если эта особа не такая, как все?! Может, она входит в какую-то секту, и ей запрещают одеваться как всем женщинам? Неужели молодая чета увидела то, что от чужих глаз скрывает таинственная женщина?.. Так, посмотришь, у нее обычная голова, никаких отклонений. И черты лица весьма привлекательны, я бы сказал, вызывающе красивы. Ей, вероятно, приятно закутываться в шаль. Это же не порок! И она закутывается своеобразно. Вероятно, впечатлительная девчонка в облике таинственной незнакомки увидела то, что она в обычной жизни не замечает. И свое впечатление навязала влюбленному в себя избраннику. Чтобы под шалью не скрывала эта женщина, со временем выяснится. Не зря друзья обо мне за глаза говорят, что я способен видеть то, чего не видят обычные люди, развязать язык даже немому. Если я захочу, выпытаю тайну и из сердца камня».

У меня хаотично работали мысли, мелкие горошины горячего пота выступили на лбу. Я чувствовал, как ее взгляд обжигает мне затылок, спину. Это таинственная женщина со своего угла в коридоре сверлила мне головной мозг, центральную нервную систему. Я не выдержал этого магнетического взгляда, и обернулся к ней лицом. Взгляды наши встретились. В зрачках ее глаз вспыхивали, гасли огоньки, от которых мне стало очень горячо. Мне показалось, что электрический разряд прошелся по моему телу, он снопами искр разлетелся из глаз, от этой вспышки я на мгновение ослеп. Столько таинственной силы, огня, душевной теплоты, в то же время твердости, непокорности я прочел в этом взгляде. В сердце у меня что-то перевернулось, я ей невольно улыбнулся. Взгляд ее глаз потеплел; дуги бровей загадочно приподнялись; какой-то тончайший луч света, шелест легкого дуновения прошелся по длинной дуге ее ресниц. В долгожданной доверительной улыбке растянулись ее припухлые алые губы. Мне стало легко, свободно. В это мгновение мне показалось, что и она с души сбросила тяжелый камень, давно давящий ее. Я протянул ей руку дружбы. Она схватила ее обеими руками и прижала к своим губам. Я растрогался до такой глубины, что ком подступил к горлу.

Проводница разносила чай по коридорам нашего вагона. Я попросил ее занести к нам в купе четыре стакана чая. Она быстро выполнила мой заказ. Я на секунду заглянул в купе, рассчитался с ней и попросил нарезанного лимона. Проводница оказалась легкой на подъем, и эту просьбу она быстро исполнила. По купе поплыл аромат свежезаваренного чая с мятой и лимоном. Молодые люди, угрюмо отвернувшись к стенке, лежали на своих местах. Я пригласил их к столу. Они притворились спящими. Я вышел в коридор, таинственную незнакомку пригласил на чаепитие. По сиянию на лице и блеску в глазах я понял, что она еще находится под глубоким впечатлением нашего рукопожатия. Я повторил приглашение. Она улыбнулась одними красивыми глазами и последовала за мной.

К столу я повторно стал звать и наших спутников, но те явно были не настроены на чаепитие, тем более, на перемирие со спутницей. «Не хотят, не надо», – одними глазами дала знак таинственная незнакомка. Она, присаживаясь к столу, еще раз благодарно улыбнулась мне. «Бог с ними», – прошептала она собравшимися в бутон розы мягкими губами. Этот диалог, состоявшийся между нашими глазами и губами, очистил мое сердце от всех грозовых туч; мне стало легко и свободно, я от прилива адреналина даже чуть опьянел.

– Благодарю Вас за проявленную чуткость, заботу, свойственную только настоящим горцам. Из нынешней молодежи мало кто наделен такими редкими качествами, – ее глаза с укором были направлены на наших спутников. – Я сама уроженка Дагестана. Когда я родилась, мой отец шепнул мне на ухо редкое для тех мест, где я живу, имя Зарра. Родилась, живу на Украине. Ездила в Дагестан, на родину моих предков и предков моего мужа. Сейчас возвращаюсь обратно, домой. Если желаете, могу предъявить и паспорт, как это потребовали от меня наши спутники, – голос у нее дрогнул, она стала копаться в сумке.

– Сестра, – выговорил я мягким грудным голосом, – я не инспектор транспортной милиции, тем более, не таможенник, – прошу Вас, ведь мы там, – я глазами показал на коридор, – обо всем договорились, пожалуйста, пожалейте меня. «Но я не прочь узнать, какую тайну храните под завернутой шалью», – не могли скрыть своей пытливости мои продажные глаза.

Ее щеки вспыхнули, ноздри стали раздуваться, в глазах появились недобрые огни; они загорались и гасли так, что от их сияния в моих глазах зарябило. «Любопытство – порок падших людей», – прочел я мысль в ее глазах, которые нырнули за густую вуаль ресниц. Я почувствовал, как кровь ударяет мне в лицо, как огнем вспыхивают мои щеки, как краснеют кончики ушей. Я стыдливо отвел глаза в сторону. Но не выдержал вопросительного выражения ее глаз и опять заглянул в их глубину.