Array Сборник - Ялос-2016. Сборник Ялтинского международного литературно-музыкального фестиваля

Последний резерв православного войска —
Две сотни казачьих да наш эскадрон —
Бездарно поляжет в атаке геройской,
Пытаясь прорвать комиссарский кордон.

Обидно, что жизнь оборвется на взлете.
Но смерть за Отчизну приемли легко.
Мы пошло увязли в весеннем болоте
И стали добычей для этих стрелков.

Они в две шеренги – с колена и стоя —
Встречают атаку кинжальным огнем.
Что делать, мадам, мы в России – изгои,
И с этой дороги уже не свернем.

В 17-м – зарево переворота!
У храма Спасителя – площадь в штыках.
И вдруг – одинокая дробь пулемета
И легкий румянец на женских щеках.

В упор по толпе разномастного сброда —
За девичью честь, за поруганный кров,
За будущий мрак «ледяного» похода,
За небо в застывших глазах юнкеров.

Когда белый свет оккупируют бесы,
Когда повсеместно бесчинствует зло —
Безропотно бальный наряд баронессы
Меняется на сапоги и седло.

Отбросив условностей тяжкие гири,
Летят ваши кони в прогорклом дыму.
И танец неистовых Белых Валькирий
Пощады, увы, не сулит никому.

Бойцы эскадрона приказ не нарушат
И, с боем разжав окруженья тиски,
Они воздадут за погибшие души
И вражьи шеренги изрубят в куски.

Но вас не вернуть – вы умчались навечно,
Поймав своим сердцем кусочек свинца,
В заоблачный край, где назначена встреча
Бессмертной души с Правосудьем Творца.

Надеяться поздно. И каяться поздно.
Пора подводить неизбежный итог.
В таёжных просторах дымит бронепоезд,
Последний резерв увозя на восток.

Плывёт за окошком под стук монотонный
Свинцовое небо, лишенное звезд.
А вам всё мерещатся пенные волны,
Седой океан да свирепый «норд-ост».

Последнее слово, увы, не за вами.
Державы судьба замерла на весах.
Как давят на плечи погоны с орлами!
От тяжести этой темнеет в глазах.

В кровавых сраженьях вконец обессилев,
Ваш фронт оттеснен на задворки страны.
Великие беды падут на Россию.
Но этому вы помешать не вольны.

Союзники – жадная, хищная свора —
Стремятся урвать пожирнее кусок.
Отечество – на волоске от позора!
Как тонок невидимый тот волосок!

Но что б эти волки у вас ни просили,
Ответ неизменно всегда был таков:
– Нет, я, господа, не торгую Россией,
В отличие, скажем, от большевиков.

Последняя верная тысяча сабель
Уже не отменит фатальный исход.
Спешит на подмогу ваш доблестный Каппель…
И сам он погибнет, и вас не спасет.

А вы ведь могли, не рискуя собою,
Покинуть игру, не оставив следа…
Но ваши глаза переполнены болью:
– Позвольте, а честь? Как же честь, господа?!

Терзает предательства подлая рана.
Погибелен путь по колено в крови.
А рядом – лишь ангел по имени Анна
С глазами-озерами слез и любви.

Вершат свое дело болезнь и усталость.
Старуха с косой сторожит свою дань.
Терпите, голубчик. Недолго осталось.
Уж кто-то во льду прорубил иордань.

Я ведаю, чем это кончится —
Антихрист сорвётся с цепи.
Крылатая русская конница
Растает в бескрайней степи.

Мы мечемся в поисках истины,
А истина рядом, мой друг.
И пусть эта жертва бессмысленна,
Но я отправляюсь на Юг.

Туда, где с колами и вилами
Грядёт восемнадцатый год.
Где Белая стая Корнилова
Уходит в Ледовый поход.

Прервать сатанинские оргии
Бок о бок, навстречу беде,
Идут кавалеры «Георгия»
И девочка Софья Боде.

Туда, где в тропической зелени
Закаты под цвет кумача.
Где выход в моря средиземные
Готовил мечтатель Колчак.

А ныне в тельняшке заштопанной,
Не веря в счастливый исход,
В укрытии бухт Севастополя
Стоит всеми преданный Флот.

Так есть в поднебесной обители.
Так будет и впредь, с, est la vie.
Признаться, мне жаль победителей —
Они захлебнутся в крови.

Они не учили истории,
«Блистая» своей простотой.
И будут дымить крематории
Рабоче-крестьянской мечтой.

Мы словно из Времени выпали.
Нам видится странный мираж:
Кресты на утёсах Галлиполи,
Безерты унылый пейзаж,

Немыслимый век одиночества,
В клинок перекованный плуг…
Я ведаю, чем это кончится.
Но я отправляюсь на Юг.

Как хрупок этот мир, который,
Пугливо спрятавшись в нору
И окна занавесив шторой,
Ведёт наивную игру!

Мы пьём под звуки фортепьяно
Среди простуженных снегов
И вздрагиваем постоянно
От скрипа собственных шагов.

Подвластна заданному ритму
Волна вальсирующих тел.
И кто-то подбирает рифму
Для слова страшного «расстрел».

Не каждый убедить сумеет
В том (и себя первей всего),
Что это слово не имеет
К нам ровным счётом ничего.

Полна тоскою неизбывной
Певица в траурном манто.
Поэт читает заунывно
Своё блестящее «ничто».

Его лицо как маска в пудре,
Лишь рот кривится в такт речам,
И не расчёсанные кудри
Спадают вяло по плечам.

Невразумительный и странный,
Порой коверкая слова,
Он манит нас за океаны,
На золотые острова.

И нас его призыв уносит
В пределы дальних берегов,
А дым дешёвой папиросы —
В туман предутренних лугов.

И экзотические звери
Вдруг мчат на нас во весь опор
Сквозь плотно запертые двери
И складки обветшалых штор.

Вот южный город, солнца полный,
Всегда беспечен, сыт и пьян.
И бьют лазоревые волны
В борта фрегата «Сан-Хуан».

По трапам бегают матросы,
Таская толстые тюки.
Хозяин – жёлтый и раскосый —
Следит за всем из-под руки.

Что моряку – лишь ром да юбка!
Иначе жизнь его пуста.
– А ну, прижмись ко мне, голубка! —
Иной бродяга даже трубки

Не вынимает изо рта!
В одной руке – хмельная кружка,
И зуб акулы на груди,
В другой – весёлая подружка,

Таких в порту – хоть пруд пруди!
Узлом завязана рубаха,
В такт песне топает нога,
Торчит за поясом наваха

(Видать, моряк не знает страха!),
А в ухе – жёлтая серьга.
Здесь нет зимы. Здесь все богаты!
А не богаты – не беда!

Здесь потрясающи закаты!
Здесь все твои мечты – крылаты,
А твой покой хранит звезда!
Вот папуасы в белых перьях