Галина Шаульская - Жизнь – это нечто большее

Я обследовала коридоры, туалетные комнаты, но нигде не нашла Сару, тогда, решив не терять времени напрасно, направилась к выходу из здания, прямиком на парковку.

– Эй, что ты тут делаешь с моим скутером?! – возмутилась я так, что меня мог услышать каждый в радиусе пятидесяти метров.

– Между прочим, я помогаю тебе решить вопрос с твоим парковочным, – с интонацией оскорбленного человека произнесла она, – могла бы и спасибо сказать, вместо того чтобы кричать.

– Да кто тебя вообще просил это делать? Тебе не говорили, что нельзя трогать чужие вещи?

– Нет, не говорили, – спокойным тоном непричастного к делу человека произнесла она.

– О Боже! Да ты чудовище! Как ты смогла снять защиту?!

Она ходила взад-вперед, как будто ожидая по хвалы.

– Держи, – протянула она мне какой-то вкладыш, широко расплываясь в улыбке, – я Сара.

На моем лице появилось настороженность, а внутри громко прогремел звонок, говорящий: «что-то тут не чисто, беги отсюда, беги!»

– Гм, Сара, – помедлила я подбирая слова, – я тронута до глубины души, но… – отходя от нее на полшага, – только я не специализируюсь по женскому полу.

Она громко рассмеялась, согнувшись и присев.

– Что… я что-то не так сказала? – смущенно осведомилась я.

– Пожалуйста, возьми его, это талон на парковку, а не способ тебя склеить. И как ты вообще подумать такое могла? – она протянула руку.

– Как ты его достала, еще и на мое имя?! – моему удивлению не было предела.

Она встала с земли, отряхивая белые джинсы от пыли.

– Я видела, как ты пару дней назад сцепилась с преподавателем, – помедлила она, рассматривая меня с головы до ног, – не думаю, что она была права на этот счет, для них есть специально отведенные места, а мы просто хотим жить комфортно, насколько это только возможно. Вот я и решила, что тебе не помешает моя помощь.

Я улыбалась:

– Не знаю, что и сказать, – разведя руками в недоумении, промолвила я.

– Скромного спасибо будет вполне достаточно.

– Но почему ты это сделала? – поинтересовалась я.

Она поджала губы, отводя взгляд в сторону, и спустя мгновение ответила:

– А разве все должно быть почему-то? Захотела – вот и сделала, – веселым тоном прозвучал ее голос.

Я пожала плечами и, глядя на палящее солнце, поняла, что иногда для того, чтобы сделать что-либо для другого человека, не нужно находить причины и особые обстоятельства, можно просто позаботиться о человеке, не ожидая взамен выгоды или похвалы, просто сделать это.

С тех пор прошло несколько лет, а я до сих пор помню тот день как вчерашний. Словно для него есть отдельный уголок с воспоминаниями, спрятанный в моем сердце, где хранится все самое дорогое неизмеримой ценности.

Ребенком я полагала, что в мире, в этой огромной вселенной, наделенной такой мощью, наверняка найдется волшебный порошок, с помощью которого люди будут забывать все плохое, что было в их жизни. Тех, кто был связан с неприятными моментами. Мне казалось, что так будет лучше, правильнее… но я ошибалась. Мы те, кто мы есть сегодня, и такими нас сделала жизнь. Да, порой кажется, что она живет нами и у нее есть тонкая золотая нить, пронизывающая всех людей, с кем однажды нам придется повстречаться. Что с каждой новой мыслью, каждым словом, действием, с каждым последующим шагом на нее, с помощью едва ощутимой иглы, нанизываются люди и протягиваются на нужную точку нашего жизненного пути. Обстоятельства, разветвленные на несколько измерений, в зависимости от нашего выбора. Узлы, которые завязываются там, где нам следовало бы остановиться, задуматься. Но теперь я понимаю, что весьма бы расстроилась, если бы кто-то отнял мою память. Те ситуации, что сделали меня сильнее, отважнее, добрее, и даже то, что вынуждало меня чувствовать ненависть, упиваться горечью, злостью и болезненным страданием. Ведь если бы я не знала о существовании вторых, то вряд ли бы так сильно ценила первые.

Я взяла шлем с верхней полки, закинула сумку на плечо и, отвечая на ее недавно поставленный вопрос, тепло ухмыльнулась, заправляя волосы за ухо.

– Разве горный ручей монотонный?

– Во всяком случае, ему не сравниться с нашей жизнью, – скорбно протянула она, отодвигая ногой сбившуюся перед проходом обувь.

Мы жили на двенадцатом этаже одной из высоток, что были построены относительно недавно. С восходом коридор наполнялся солнечным светом, который озарял переливающиеся салатовые узоры, что рисовала Сара на стенах. В эти моменты создавалось особенно сказочное впечатление. Нам казалось, что мы живем там, где есть хотя бы чуточка волшебства, но стоило нам выйти из квартиры, как мы сразу ощущали пустоту, которую нельзя заполнить расписными стенами. Мы никогда и никогда не приглашали к себе в дом, а если и случались подобное, то все сводилось к тому, что кто-то обязательно вызывал такси и возвращался туда, откуда пришел. Мы очень ценили наше пространство, уют и уединение, словно эта квартира была единственным местом, где не говорили о новостях, происшествиях, где не обсуждали политику и не смешивали свою жизнь с нашей. Каждый раз, возвращаясь домой, мы поднимались по лестнице, вместе или порознь, и считали ступени, делая вдох на четыре счета и такой же выдох. Мы никогда не поднимались на лифте: использовали его только на спуске. Какими же молодчинами мы были! В то время как все говорили о желаниях, мы уже использовали возможности.

– Я все думаю, Кейс, – задумчиво произнесла она, заходя в лифт, – что было бы с нами, если бы мы пошли на стажировку в другую компанию.

– Что ты имеешь ввиду?

Она сощурила глаза и, будто выжидая нужного мгновения, медленно проговорила, останавливаясь почти на каждом слове:

– Там бы мы тоже задержались на такой длительный срок?

Я пожала плечами и улыбнулась.

– Не знаю. Разве есть что-то дурное в том, что у нас отличная работа, классная квартира, разные побрякушки и это, – кивком головы показала на открывающиеся двери лифта и огромную вестибюльную зону.

– Доброе утро, мисс Кейси! – радостно воскликнул парень за стойкой ресепшен.

– Здравствуй, Генри! – улыбнулась я, – как прошла ночь?

– Все так же, – развел он руками, – как и всегда: тихо и спокойно, без изменений.

– О, доброе утро, мисс Паркер! – тут же воскликнул он при виде Сары и вскочил с рабочего места, направляясь ей навстречу.

Она выходила из лифта, засовывая свое короткое светлое платье в узкие синие джинсы. Ее волосы, с ниспадающими на лоб вьющимися прядями, были небрежно убраны в хвост. Если бы в вестибюле выключили свет и направили на нее прожектор, то можно было бы смело претендовать на съемку одного из лучших рекламных роликов какого-нибудь дорогого аромата с дерзкими нотами, так эпатажен был ее вид.