Галина Шаульская - Жизнь – это нечто большее

– О, Генри, я просила тебя не называть меня так, – проговорила она бегло, что никак не сочеталось с картиной происходящего. Она словно хотела от чего-то поскорее убежать, не оставляя и минуты для размышлений.

– Вы сегодня как обычно? – радостно спросил он.

– Да, – звонко ответила Сара, бросив на меня взгляд, – все как обычно!

– Ну, тогда тебе понадобится это, – он достал ее кожаную куртку из-под стола.

– Удивительно, я все утро ее искала! – непринужденно воскликнула Сара.

Я стояла посреди огромного вестибюля, наблюдая за происходящим, и невольно рассмеялась:

– Действительно, до чего же это удивительно!

Сара поцеловала его и подпрыгивая помчалась в мою сторону.

– Ты похожа на лань, – прошептала я ей на ухо, мягко поддразнивая.

– А ты на сторожевого пса, – с ухмылкой ответила она мне.

– Хорошего дня вам! – крикнул Генри нам вслед, теряя наши силуэты в стеклянных дверях парадного выхода из здания.

Я остановилась, чтобы спросить:

– Ты с ним всерьез?

– Да, – безмятежно ответила она, демонстрируя незаинтересованность в моем мнении.

Что касается меня, то я действительно была рада за нее. За человека, который всю жизнь искал того, с кем бы мог идти в ногу и просто быть собой. Ее не волновали ни его работа, ни должность, которую он занимает, даже то, есть ли у него образование или нет, она просто любила. Она верила в него.

Переходя через дорогу, она повисла у меня на шее, напевая что-то себе под нос:

– Когда-нибудь и я смогу так же порадоваться за тебя, Кейс? – вопросительно посмотрела она на меня через плечо.

– Ты знаешь, я не люблю эти разговоры, – отмахиваясь рукой, пробормотала я, натягивая очки-авиаторы.

– То, что их не любишь ты, вовсе не означает, что о них не должен говорить кто-то другой, – весело проговорив это, она убежала вперед.

На улице стоял чудесный майский день. Солнечные блики так красиво играли свою молчаливую симфонию, готовые с минуты на минуту затянуться бурей темных облаков, что создавалось впечатление, словно в тот миг свет боролся с тьмой и наверху происходило что-то непостижимое. Мне казалось, что тучные носители небесного свода затеяли какую-то подлую игру с ветром, сговорившись с ним еще ранним утром, пока не взошло солнце. Было ощущение, будто они не хотели, чтобы сегодня жители наслаждались солнечной погодой, как если бы не хотели, чтобы состоялся бейсбольный матч, и, насколько знала я, – ничто не предвещало игры сегодня. Тогда почему они так настойчиво заявляют о своих холодных и темных намерениях?

Проходя мимо шлагбаума, выпускающего машины из подземной парковки, я услышала, что кто-то окликнул меня. Не расслышав слов, я замедлила шаг и оглянулась.

– Возможно, будет дождь, – безразлично предупредил меня темноволосый старик на парковке, – возьмите зонт, мисс Кейси.

Я остановилась, чтобы убедиться, что он говорил со мной.

– Но я не хожу пешком, – заметила я самодостаточно и улыбнулась, – я передвигаюсь на мотоцикле, – и, подбросив ключи вверх, прошла мимо.

– В том-то все и дело, – не унимался он, – может, стоит начать.

Не выдержав его дерзости, я развернулась и, подойдя к посту, внутри которого он так удобно расположился, в недоумении спросила, размахивая руками:

– С чего вдруг такая забота?

– А с чего вдруг ее может не быть? – даже не взглянув на меня, проговорил он.

– Вы отвечаете вопросом на вопрос.

– Ты верно подметила.

– Выработалась такая привычка.

Я развернулась, чтобы уйти.

– По-твоему, люди всегда должны быть заинтересованы в чем-либо, чтобы оказывать внимание?

– Я этого не говорила.

– Но ты живешь так.

Я обернулась, чтобы взглянуть, говорит ли он в мою сторону или вновь в пространство.

– А вы всегда игнорируете людей с безразличным видом?

– Всегда, – как ни в чем не бывало ответил он.

– Тогда что же сейчас, после всех тех лет, что я здесь живу, и после того года, что вы здесь работаете, вы впервые решили со мной заговорить?

Я продолжала жестикулировать руками, одновременно собирая волосы и надевая шлем:

– После всех тех раз, что вы не отвечали на мое приветствие, что же заставило вас сделать это сегодня?

Я замолчала и, вернувшись назад, сделала несколько шагов навстречу машущей рукой Саре, после чего замерла на месте и, обернувшись, заключила свои мысли в слова:

– Знаете, мне не нужны ваши ответы, можете и дальше делать вид, что вам все равно.

– Делать вид? – переспросил он.

– Да, вот именно, делать вид.

– Я перестану делать вид, как только ты перестанешь говорить, что тебе не нужны ответы.

Чокнутый псих, подумала я.

– Мы все отчасти такие, Элизабет, – произнес он в ответ на игру моих мыслей.

Я уже ушла вперед и, решив оставить без внимания его последние слова, направилась к месту, стараясь успокоить дыхание. Я не могла объяснить себе причину, по которой что-то в этом старике показалось мне теплым, несмотря на всю его сухость и чопорность.

– Ну что ты так долго? – возмутилась Сара, – я здесь уже здесь несколько минут жду.

– Старик… – тяжело обронила я.

– Что старик, Кейс, гм? – она взяла меня за плечи, – Он не пускал тебя на территорию?

– Да нет, все в порядке, поехали.

Я завела мотор, и его рев в секунды пронесся по всей территории, оглушая звуком прохожих и тревожа все машины в радиусе двадцати метров. Проезжая мимо старика, я приподняла стекло шлема, в надежде услышать от него хоть что-то, но тот молчал, и только на выезде до меня донесся его хриплый голос:

– Ты забыла про носок.

Сара наклонилась ко мне через плечо и довольно громко и с усилием прокричала:

– Что? Какой носок, Кейс? О чем это он?

– Я не знаю, – закрывая шлем ответила я, – держись крепче, мы опаздываем.

Я старалась сконцентрировать все внимание на дороге и на том, что позади меня сидит человек, за которого я несу ответственность. Мне нужно сконцентрироваться на движении и сумасшедшем потоке транспорта.

Когда я только пересела со скутера на свой первый мотоцикл, мне было двадцать лет. Отец щедро вознаградил меня за то, что я не вмешивалась в его жизнь.

– И что мне делать с этими деньгами? – абсолютно без эмоций спросила я его однажды по телефону.

– Не знаю, потрать их так, как считаешь нужным.

– А если я считаю нужным отказать тебе в этом? – надменно произнесла я.

– Это твое право, Элизабет…

– Не смей меня так называть, – проговаривая каждый слог, бесстрастно произнесла я, – то, что я ношу твою фамилию, еще не значит, что я ношу имя, которое ты мне дал.

– Его дала тебе мать, Элизабет.

Я положила трубку и резким движением руки отшвырнула телефон в сторону.

– Что он сказал? – обеспокоено спросила Сара, натягивая зефирный шерстяной свитер.