Агата София - Серый морок дневного неба. Ad libitum, или От фонаря на коду. Маноромижор (сборник)

Объект твоих неудовлетворенных страстей вычисляется с помощью компьютера не так быстро, как тебе бы хотелось.

И вот ты, наконец, видишь на экране монитора его немного… повзрослевшее лицо, со слегка расплывшимися контурами, правда, при этом слышишь тот же голос, что и раньше, тот который… вызывает теперь в тебе досаду…

Ты не отрываешься от монитора всю ночь, веря и не веря своим глазам, то и дело нажимая «повтор» уже негнущимися пальцами, и ты ничего не хочешь анализировать – меньше всего свою реакцию, похожую на истерику: то смех, то слезы.

Ты просто хочешь, чтобы эта ночь не заканчивалась, пока ты не примешь решения. К утру приходит светлая мысль, что «все это» не стоит ворошить, а оставить в том самом месте, где «все это» лежало и что никому об этом знать не надо…

Вика, вовремя, будто внутри у нее самый точный таймер, прерывает паузу, вскидывает подбородок и говорит главному герою, на которого уже жалко смотреть, так этот мальчишка растерялся:

– Ой, да ладно! – она смотрит в его глаза взглядом, выражение которого по шкале ее личностного обаяния даже чуть зашкаливает.

Он не просто простит ей все за этот взгляд, он почувствует себя избранным, отмеченным ею. А пока он будет теряться в догадках, получил он этот взгляд от Вики или от ее героини. Вика, делая вид, что внимательно слушает его ответный монолог, может себя немножко пожалеть.

Попробуй быть к себе критичной и посмотри внимательно вокруг себя – стоит ли продолжать. Есть люди, близкие тебе и не очень, которых ты можешь задеть или даже ранить невольно своим этим монологом.

Растерялась? Ну так что, готова ты уйти с этой сцены? Уйти из этого светового потока в сторону, отползти, опять сдаться, промолчать, поиграть в благородство: пусть всем будет хорошо, а тебе пусть будет, как будет.

Нет, судя по всему, ты – остаешься. Другого шанса может и вовсе не выпасть.

Смотри-ка! Антракт закончился, а зрители возвращаются. Ну, надо же! Какой неподдельный интерес.

Сегодня ты поднимаешь голову выше, чем обычно. Ты не боишься (хотя на самом деле как раз все обстоит наоборот) ни заинтересованных взглядов, ни разговоров за спиной.

Ты запросто можешь прогулять институт разочек-другой, но… дома оставаться только хуже. Ты не имеешь права испытывать такую пустоту в сердце, находясь рядом со своими детьми. Это нечеловечески, это вообще – не пойми как. О том, что Ирка, конечно же, знает о его отъезде, ведь его город – это и ее город тоже, ты определяешь по ее оживленному поведению. Куда девалась ее грусть-печаль. Ну что ж, это справедливо, наверное… Возможно так же справедливо, как и то, что его жена – Иркина лучшая подруга.

Ирка уж непонятно как сделала ее лучшей подругой, потому что для нее это был единственный доступный способ быть рядом, быть в его жизни. Это был ее выбор. Ты не сильно преувеличивала, говоря о многограннике в вашем «треугольнике».

А он… Он не звонит вот уже который день.

Ты не хочешь задумываться о причинах. Он не звонит – вот что важно.

На прощание он говорит тебе, что это совсем ненадолго, и приедет он сразу же, как ты найдешь вам жилье. Но на этот раз чуда не случается, найти квартиру за пять минут тебе больше не удается. А он не звонит.

Твое настроение под стать погоде. Сильно запоздав, наступает зима, покрывая все белым отсутствием цвета. Ты втягиваешь носом морозный воздух. Как быстро улетучились все прелестные осенние запахи. Понимаешь: не только осень отступает перед зимой, но и ты пасуешь перед обстоятельствами. Может быть надо быть поактивней, а не брать только то, что само идет в руки.

Но ты – такая как есть. Все ждешь какого-то знака судьбы.

Кто-то там, наверху, кто все еще не пренебрегает твоими просьбами, откликается в очередной раз и дает его тебе.

…Машина старательно и плавно тормозит, но ее все равно «заносит» на припорошенной снегом, но обледенелой с ночи дороге. Ты опять опаздываешь в институт и привычно «голосуешь» на обочине. Ты могла бы этого и не делать – машины и так останавливаются, завидев тебя, но ты же «порядочная», и тебе не все равно, куда и зачем тебя повезут. Произносишь адрес, получаешь одобрительный кивок водителя и ныряешь в тепло салона. И вот так, по дороге, за набором стандартно-вежливых вопросов-ответов, обычного общения со случайным человеком, водителем «левака», ты и обнаруживаешь этот самый знак судьбы, сама еще об этом и не догадываясь. Выяснив адрес и название института, и произнеся еще пару, почти обязательных в таких случаях ничего не значащих фраз про погоду, зиму и короткий маршрут, водитель представляется директором небольшого внебюджетного театра и спрашивает, не знаешь ли ты студентов, желающих подработать в театре. И нужен-то лишь аккомпаниатор на детские спектакли.

Ты с такой поспешностью предлагаешь свои услуги, что он смотрит на тебя с недоверием:

– Так может сейчас и заедем? Это по дороге, – он спрашивает так, будто ждет твоего отказа.

– Прямо сейчас? Ну что ж, заедем, если по дороге, – и тебе становится легко и… смешно. Ну что, «порядочная», ты знала, куда и зачем тебя повезут?

Никакого подвоха. Ты, благодаря случаю, оказываешься в маленьком антрепризном театре. Небольшая труппа, состоящая из нескольких актеров, принимает тебя сразу и с такой теплотой, будто тебя-то они и ждали. Им срочно нужен аккомпаниатор, а тебе… нужны репетиции, суматоха – все то, что отвлечет тебя от тянущего ожидания его звонка.

Ты приходишь в институт, до которого, хоть и с опозданием, но все-таки добираешься с охапкой нот, и что тебе до пересудов за твоей спиной!

Театр маленький, со случайной репетиционной базой. Ты даже и не предполагала, что вот так, вдруг, попав в него, сможешь отключиться от своих переживаний и уйти с головой в новые ощущения. Хотя стоит признаться – это «уйти с головой» требует от тебя некоторых усилий. Ты «нарочно» влюбляешься в маленький театр и «нарочно» отводишь ему самое главное место, ну или почти самое главное место в твоей, такой странной теперь жизни. Это не очень у тебя получается. Но твоя излишняя восторженность не остается без внимания труппы. Актеры относятся к новому человеку в театре как дети к новой игрушке, и тебе льстит их интерес.

В институте Ирка, уже не таясь, упивается своим триумфом, и ты совершенно не разрешаешь себе думать о возможных (еще как возможных) ее телефонных разговорах с его женой, а может быть и с ним о тебе, о ваших с ним прошлых теперь уже отношениях. Ведь тебе он не звонит…