Нонна Орешина - Небо земных надежд

– Чего в магазин-то ходить? Только дразниться… – вздохнул Мишка, но когда Димка, шаркая унтами по тонкому слою снега, сбившемуся у обочины, зашагал в сторону продмага, поплелся за ним.

Улица с символическим названием “Проспект Авиаторов” была самой длинной в авиагородке, где насчитывалось десятка два жилых и общественных зданий когда-то сливочно-розового цвета, а теперь в серых, словно камуфляжных разводах. Одним концом улица упиралась в котельную с черно-белой трубой. Невдалеке высилась водонапорная башня, окрашенная тоже в клеточку, что требовалось для безопасности полетов. На переднем плане красовался Гарнизонный офицерский клуб. Широкая лестница в пять ступенек. Козырек над массивными дубовыми дверями подпирают стройные, порядком облупившиеся колонны.

По другую сторону образовавшейся площади – двухэтажная школа с просторными классами, широкими коридорами и высоченным спортивным залом. Все казалось таким большим, быть может, потому, что училось в школе последнее время с первого по одиннадцатый класс всего сорок пять мальчишек и девчонок, считая дошколят. Их стали принимать в “подготовишку” после того, как закрылся детский садик из-за каких-то фиктивных смет, как уверяла мама, и уплывших непонятно куда денег. Она только-только, с большим трудом устроилась туда нянечкой, потому что больше работать было негде, а тут и Лара была бы наверняка сыта, под материнским присмотром, и зарплата, хоть мизерная, но далеко не лишняя. Однако радоваться пришлось недолго…

В центре небольшой площади возносился на полусогнутой стеле истребитель-бомбардировщик Су-7, от копоти и ржавчины превратившийся из серебристого в желтовато-серый. Каждый год ко Дню авиации его собираются покрыть серебрянкой, но то ли краски нет, то ли руки не доходят. А может, просто перестали замечать.

Второго конца у застроенной пятиэтажными ДОСами улицы не было, потому что она превращалась в неширокое шоссе. Шоссе стекало в сторону летного поля и вливалось в него как река в море без берегов. Время от времени по его глади, то взлетая с отдаленным ревом, то почти бесшумно садясь, скользили пестрые самолеты, чем-то напоминающие Димке странных морских птиц. Хотя ни таких птиц, ни самого моря он не видел ни разу. Там, где он жил раньше, в Германии, была сказочно красивая река, белые чайки и белые пароходики, тенистые деревья в садах и скверах возле высоких зданий, и двухэтажные коттеджи на окраине города, увитые цветами и кружевом зелени.

А здесь за спинами голых, однообразных, как коробки из-под обуви, домов офицерского состава ютились избы местных жителей, тоже заселенные военными. Теми, кому в больших домах места не хватило, потому что куда же деться пенсионерам, отслужившим свой летный стаж, если по всей России их никто нигде не ждет и приютить не собирается…

В той, сказочной жизни Димкиного детства всегда, даже зимой казалось тепло, и кушать можно было сколько угодно, чего захочешь. И отец был веселым, разговорчивым, а мама красивой, всегда нарядной, а не замуфтаной, как сейчас, в теплый халат и кофту-самовязку… Каким недобрым ветром занесло семью в эту “несусветную глушь”, как любила выражаться соседка по лестничной площадке Наталия Львовна, Димка понять не мог, и тайно ненавидел короткое, как удар молотком по пальцу, слово “приказ”, которому беспрекословно должны подчиняться все военные. Димка еще не решил, кем будет, когда вырастет, но то, что не военным – это “железно”.

Мишка, напротив, твердо знает, что станет военным и только летчиком, а не как отец – вечный технарь, но непременно в транспортной авиации, потому что… Мишка может долго перечислять преимущества жизни и работы транспортников перед истребителями и бомберами, особенно сейчас и в недалеком будущем. Он всего на год старше Димки, но знает про всех и про все, что происходит в гарнизоне, и любит рассуждать о том, как здорово было здесь раньше, лет восемь тому назад, как гудело небо от непрекращающихся полетов, как людно и весело жил городок, и почему сейчас так круто все изменилось.

Поглощенный какими-то своими секретными делами, Мишка учился плохо. Благодаря этому, отстав на год, он оказался в седьмом классе с Димкой. С того момента, как они уселись на одну парту на “Камчатке” в почти пустом классе, жизнь Димки обрела новый смысл.

Мишка – выдумщик и проныра, как говорят о нем взрослые. Но взрослые постоянно говорят чушь или нравоучения, на то и другое внимания обращать не надо, хотя и в споры вступать смысла нет – себе же обойдется дороже. Так думает Мишка, и Димка с ним совершенно согласен, а потому подчиняется охотно. Но только ему и никому больше, потому что Мишка знает то, о чем даже не догадываются другие мальчишки, и по “чуть-чуть” подогревая любопытство, откровенничает с другом, ревниво оберегая Димку от его бывших товарищей. Тайна хороша, когда она только на двоих. На одного – это скучно, а на троих – это уже не тайна.

Магазин, объединивший под одной крышей бывшие промторг, продмаг, военторг и называемый теперь супермаркет “Авион”, сиял новым крыльцом из плит отполированной мраморной крошки. Двери сделаны, наверное, из брони, окна затейливо завили железные решетки. Большой зал, получившийся после сноса внутренних перегородок, облицован кафельной плиткой, как в санузлах жилых домов, давно не видавших ремонта. Под потолком сияют светильники, явно авиационного происхождения, пол из листов нержавейки, а прилавки…

На прилавки лучше не смотреть, потому что за выпуклым стеклом томятся копченые колбасы, от запаха которых набегает слюна, сыр с янтарной и красной кожицей, благородная соленая рыба. Но цены!..На конфеты и сухие ореховые торты тоже желательно не заглядываться. А вот на платья, коротенькие и до пола, на куртки разных фасонов и сногсшибательную обувку, расположившуюся во второй половине торгового зала, смотри, сколько хочешь, только руками не трогай.

“Когда папа получит зарплату, куплю тебе с Ларой по большой шоколадке”, – эту фразу мама произносит уже три месяца подряд – на такой срок задержали выплату денежного довольствия военнослужащим. А так как в городке проживают в основном они, да пенсионеры, то не понятно, кому предназначены аппетитные яства, шикарные наряды? И как еще не разорился явно терпящий убытки хозяин “Авиона”…

Муки и круп, какие мама брала в последнее время, пока не завезли. В овощном отделе, стыдливо прячась за полки с банками огурцов, дорогим зеленым горошком и томатами загнивала в открытых ящиках свекла, завезенная вместо обещанной картошки и капусты. Но от свекольных котлет, борща без мяса и винегрета у Димки уже судорогой сводило живот, от одного вида грязно-бордовых корнеплодов и неприятного запаха тянуло на рвоту.