Нонна Орешина - Небо земных надежд

Он поспешил сбежать из безлюдного супермаркета на такую же безлюдную улицу с чахлыми прутиками деревьев, которые никак не могли прижиться, хотя их привозили из сопок и сажали каждую весну – единственное время года, когда появлялась сочная зелень, и степь местами покрывалась ковром алых тюльпанов. Еще раньше, когда солнце только начинало топить неглубокий снег, зацветал багульник. Розово-лиловые облака окутывали склоны сопок, и это было так красиво, что Димка, увидев впервые, подумал: “Наверное, ради этого не сказочного волшебства и селятся здесь люди”. После багульника и тюльпанов наступала пора одуванчиков. Солнечное сияние их разливалось по городку, по летному полю и всей степи, потом его сменяла летучая седина.

Позже начиналась сухая жара, степь меркла, трава становилась упруго-жесткой. Но стоило пролиться нечастым, однако обильным дождям, как появлялись шампиньоны, луговые маслята и мелкие “зеленушки”. Грибы росли за территорией гарнизона, на пустырях и даже в городке на газонах. Их заготовляли на зиму – сушили, солили, мариновали все, кому не лень. А ближе к сопкам, там, где растет кустарник, трава приобретала голубоватый оттенок от ягод голубики – земля-труженица спешила одарить каждого тем, что была в силах родить в скупо отведенное ей время. И потому здесь обитали зайцы, на которых охотились лисы, а волки преследовали кабанов – степь жила.

Мишкина семья выходила и выезжала на сборы грибов, ягод, иногда к ближней речке на рыбалку всем составом в шесть душ, включая по выходным дням главу семейства. В будни Васечкин-старший допоздна пропадал на аэродроме, а вернувшись домой, в меру выпивал, расслабляясь. И тетя Клава не сердилась, только заставляла его сытно есть.

Димка, прихватив корзинку или полиэтиленовое ведерко, присоединялся к походам шумного семейства, втайне завидуя Мишке. Отец, хотя летал последнее время редко, свободен был лишь в выходные дни. Но дома всегда хватало дел: то что-нибудь прибить, то заделать щели в рассохшихся рамах окон, то починить электроплиту, которая часто перегорала. Не приглашать же мастера, которому надо платить… На поделки, которыми отец увлекался раньше – самолетики, зверушки, человечки из коры и дерева, времени уже не хватало. Да и материала в степи подходящего не было, а может быть – желания?

Мама нянчилась с постоянно болеющей Ларой, сама прихварывала, жаловалась на климат, на инфекции, распространяющиеся с чудовищной быстротой. Но Димке казалось, что обе заражаются друг от друга обыкновенной хандрой. Он старался вытащить женщин на природу, но мама соглашалась сдвинуться с места лишь тогда, когда на приятное мероприятие выделяли автобус. Однако в последнее время бензина не хватало даже на служебные поездки, а потому особо активные отправлялись в ближайший лес километров за сто на пригородном дизель-электропоезде.

“Вся надежда на сына-кормильца”, – любила подчеркнуть мама, угощая нечастых гостей местными дарами, которые умела приготовить не хуже других.

Но когда еще будет весна, тем более – лето!

… Мишка появился на ступеньках супермаркета значительно позже друга. В руке – пакетик с чипсами. Он бережно вытаскивал прозрачные лепестки картофеля, аккуратно клал в рот и с хрустом, от которого у Димки сводило скулы, жевал.

– Чего умотал, погрелись бы… На жратву, да шмотки смотреть кайфово. – Заметив, как старательно отворачивается от его жующего рта Димка, великодушно протянул другу полупустой пакетик. – Там осталось немного…

– Спасибо. Я сыт… А деньги откуда? Сам говорил, что уже ни копейки нет. – Димка все же вытряхнул из пакетика маслянистые крошки себе в рот.

– Оттуда, откуда надо… Я тебе в прошлый раз предлагал. А ты: “Папу спрошу, маму…” Кто ж разрешит? А так и себе в кайф, и своим подмога. Сегодня-то хоть пойдешь?

– Может, и пойду… – Димка понимал, что когда-нибудь придется сдаться, и невольно оттягивал этот день. – Только сначала – к тебе домой… Матери позвонить надо.

Мишка жил в небольшом, обстроенном клетушками, сараюшками и загончиками, собственном доме. Дом был почти не виден за живописным забором из разнообразных деталей самолетного планера и фюзеляжа. Самые длинные были врыты в землю, те, что пошире, скреплены друг с другом и с теми, что служили как столбы. Верхняя кромка изгороди торчала угрожающе острыми краями, надежно защищая от жуликов. В калитку был врезан внутренний замок. Мишка отомкнул его ключом и провел друга мимо хрюкающего загона и клетью с курами, укутанной сверху самолетным чехлом.

В доме было солнечно и тепло от большой печи, и хотя топили ее углем, все вокруг сияло чистотой. Широкие подоконники в комнате именуемой гостиной были заставлены не горшками с цветами, а ящиками с зеленым стрельчатым луком, кудрявой петрушкой и душистым укропом. За большим столом сидели братья-близняшки. Они что-то вырезали из цветной бумаги, видимо учительница по труду задала первоклашкам складные фигурки – оригами. Маленькая Ксюша, завидев брата, замахала руками и едва не вывалилась за решетчатый борт кровати. Мишка подхватил ее, подкинул вверх, а когда она засмеялась, чмокнул в щеку и посадил обратно. Подсунул близняшкам по Чупа-Чупсу, подождал, когда они развернут бумажки и, хоронясь от матери, засунул улики себе в карман.

Процедура эта повторялась не единожды, и тетя Клава, что-то заподозрив, каждый раз входила в комнату, сверлила взглядом Мишку, но при Димке сына не ругала. Она была широколицей и объемистой, не то, что стройная Димкина мама, – ту ветром снесет, если он посильнее подует, как любит шутить соседка Наталия Львовна.

– Чего шибошитесь? – у тети Клавы и голос подстать фигуре. – А, это ты, Дима… Отец сегодня летает? Рад, поди… Это моему Петруше, как полеты, мороки больше. Да все на ветру, да в стужу… Радикулит уже нажил…

– Димке позвонить надо, – Мишка привык к материнским причитаниям, не слишком с ней церемонится, считая себя в отсутствие отца главным в доме.

– Звони, раз надо, – улыбнувшись, тетя Клава выплыла в кухню, где у нее стояла электроплита, и постоянно что-то варилось. Мишка вышел в сени.

Димка не спеша набрал номер. Когда мама ответила, доложил о состоянии дел в супермаркете, вернее, отсутствие таковых, и пообещал, что на этот раз вернется домой засветло.

В доме у Васечкиных было расслабляюще уютно, а потому, скинув куртку, Димка присел рядом с Петей и Павликом и начал помогать близняшкам складывать бумажный кораблик. Но вскоре появился Мишка. Он переоделся в старую отцовскую куртку, засаленную, с облезлым воротником, но еще достаточно теплую. На плече его висела противогазная сумка, где хранился слесарный инструмент, позаимствованный у отца скорее всего без его ведома.