Аркадий Крумер - Майсы с пейсами. Серия «Писатели Израиля»

…А потом выяснилось, что это губернатор совершал облет Саратовской области. Ну, и решил, так сказать, выяснить, сколько фермеры готовы дать в закрома Родины зерна с каждого гектара?!

Надвигался Новый 1976 год. На городском доме культуры, прямо на главном фасаде появился рекламный щит. На нем крепкий Дед Мороз тащит огромный мешок с подарками, а рядом Снегурочка, которая задорно приглашает детвору на новогоднюю елку. И все это, как водится, украшено снежинками.

Но стоило этому щиту появиться, как тут же появился человек «оттуда»! Ну, вы понимаете! И между ним и директором Дома культуры состоялся следующий задушевный разговор:

– Почему у вас снежинки шестиконечные?!

– Так они от природы шестиконечные…

– Не будьте наивным! Это и есть природа сионизма – везде проникать, укореняться и распускать свои щупальца!.. Кто художник этой диверсии?

– Голубев.

– Имя, отчество?

– Игорь Васильевич.

– Странно. Надо будет его глубже копнуть!.. Посмотрим, какой он Васильевич! И чтобы завтра этого безобразия не было!

– Голубева?!

– И Голубева тоже!

Назавтра на фасаде висела новая, исправленная реклама. Все снежинки на ней были строго пятиконечные.

А когда вечером пошел снег, директор Дома культуры приказал дворникам немедленно собирать его в кучи и тут же вывозить от греха подальше. Чтобы этой шестиконечной гадости тут не было за версту!

Соня Гуревич, в девичестве Соня Паровоз из маленького города Гайсина Винницкой области получила плохие анализы. Гемоглобин был низкий, сахар был высокий. И к тому же в левом боку у нее кололо, и жутко ныли колени на плохую погоду. И доктор Мордель, в добавок ко всему направил ее на снимок грудной клетки.

И Соня Гуревич, в девичестве Паровоз, приготовилась умирать.

Ее муж Лева Гуревич в это время как раз лежал на диване с газетой «Правда».

– Лева, я, наверное, буду помирать, – сказала она мужу Леве.

– Что? – спросил Лева автоматически. Он в это время читал хвалебную статью про негодяя Хусейна, чтоб у него уже был заворот кишок и непроходимые камни в мочевом пузыре, так сильно он был у всех евреев в печёнках, прямо, как кость в горле!

– Смотрите на него, я, по сути одной ногой уже в могиле, а он хоть бы что и читает эту ложь!

– Это «Правда», – сказал Лева и поднял на Соню глаза.

– Так вот, Лева, когда я умру, я не хочу, чтобы ты остался один. Знаешь что, через год женись на Циле из седьмого дома. Или на Доре из «Парикмахерской». С твоей язвой тебе нужна домашняя пища.

Конечно, она надеялась, что Лева скажет:

– Ты с ума сошла, Соня, с тобой ничего не случится! Мне, Соня, нужна только ты! Понимаешь?!

Но Лева отложил «Правду» в сторону, приподнялся на локтях и сказал:

– На какой еще Циле?!

– Со Степовой! С седьмого дома! У которой сумасшедший дядя Меир, который на спор съел сырого карпа!

– Соня, ты с ума сошла! У ней же на носу коричневая бородавка! А Дора из парикмахерской толстая, как кабан! Уже лучше жениться на Броне с углового дома. Она как раз вдова, и конечно расположена…

– Ой, какой, негодяй! – перебила его Соня и стала руки в боки. – Смотрите на него, развратный кобель на пенсии!

Она воздала руки к небу и запричитала без остановки:

– Как ты права была, мама, лучше бы я вышла за Фиму Лурье, он бы носил меня всю жизнь на руках и не топтал бы с улицы ковер!.. У меня еще ноги не остыли, во мне еще теплица жизнь, а он уже хочет жениться на Броне с углового дома! Клянусь Богом, лучше бы я всю жизнь оставалась Соней Паровоз!

– Так ты сама сказала, что у меня язва! И нужна домашняя пища! А у Брони пончики…

– Чтоб ты сдох! Чтоб ты подавился ее пончиками! Чтоб тебя с твоим лошадиным аппетитом переехал грузовик!

– У меня лошадиный аппетит?! Когда у меня был лошадиный аппетит?

– Всегда! Ты даже ночью не даешь холодильнику хоть немного отдохнуть! И я не удивлюсь, если в нем придется менять агрегат!

– Ах, так?! Тогда я объявляю голодовку! И пусть тебя моя язва больше не волнует!

…У Сони, к счастью, ничего не нашли. Только геморрой. И они счастливо прожили с Левой еще целых тридцать лет! Хотя агрегат в холодильнике, конечно, пришлось поменять!

Один еврей из Одессы Лева Зуккер отсидел в тюрьме, за гешефты с золотом, от звонка до звонка ровно пятнадцать лет. И вот, когда он освободился, тут же помчался в семью. Он вбежал в квартиру и с порога спросил нетерпеливо:

– Маня, мне никто не звонил?!

У моих знакомых Ривкиных десять лет на цепи сидел Рекс. Рекс всей своей жизнью красноречиво доказывал, что собака – друг человека, вот, что и человек друг собаки ставил под сомнение! Потому что друга на цепь на десять лет не садят! Что такое свобода, Рекс не знал вообще. Наверное, от этого он был злой и, разрывая себе глотку, лаял на каждого прохожего, как на врага. И хозяин Ривкин за это Рекса хвалил. Он и сам был не прочь на любого накинуться, потому что сволочей вокруг было, как бледных поганок в сосновом лесу, но статус человека иногда его останавливал.

И вот однажды, кажется на октябрьские праздники, Рекса спустили с цепи. Крепко выпили и решили немного поразвлечься. Конечно, все ждали, что Рекс будет от счастья прыгать до неба, будет носиться, наслаждаясь, что сбросил с себя цепи. Но Рекс, как угорелый, бросился мочиться во всех углах двора. Он точно сбесился. Он тысячу раз поднимал ногу. Десять лет он мечтал об этой секунде. Ах, как упоителен был миг свободы!

И в этот же вечер Рекс помер от разрыва сердца. Помер еще до того, как его снова посадили на цепь!

Да, что ни говорите, а свободу порой труднее пережить, чем рабство!

Боря Караваев никогда не мог уйти с родного завода с пустыми руками. А если такое случалось, он просто болел. И вот однажды, когда взять было нечего, он решил вынести здоровенные слесарные тиски, хотя они ему были нужны, как слону бюстгальтер! Он привязал их за плечи хорошей веревкой, а сверху надел пальто. Пальто вместе с тисками весило два с лишним пуда, поэтому Боря шел к фабричной проходной, как двугорбый верблюд, утомленный пустыней. При этом, он сильно горбился, но не традиционным способом, а в обратную сторону, то есть, вогнув спину внутрь и сильно выпятив грудь и живот, будто собирается рожать сразу тройню. Поэтому, охранник сразу заподозрил неладное.

– Это у тебя что?! – спросил он, держась за кобуру.

– Это радикулит! – признался Боря.

– А под пальто?! – уточнил охранник.

– Под каким? – включил дурака Боря.

– Под зеленым! – уточнил охранник.

Боря нехотя снял пальто, обернулся назад, увидел двухпудовые тиски, привязанные к телу веревкой, и сильно удивился.