Наталия Дроздецкая - Тайна городского сумасшедшего

Расстался Артём с Арсением также неожиданно, как и встретился с ним. Вручил гостю футляр с инструментом, вышел на минутку на улицу и уже больше не зашёл никогда. Артём попытался потом его найти, но Арсения не было нигде, и кот тоже куда-то бесследно исчез.

Оказавшись в толпе горожан на проспекте имени знаменитого в этих краях писателя, Артём остро почувствовал необходимость позвонить по телефону, врезавшемуся в память при первом прочтении со стены странного жилища на пустыре. Если бы не футляр со скрипкой в руках, ни за что не поверил бы он в реальность произошедшего только что на пустыре знакомства. Кстати, незнакомец казался ему сейчас очень знакомым и даже близким человеком. Он наверняка встречался с ним где-то раньше. И он обязательно вспомнит потом – где именно и при каких обстоятельствах. Стоит только выспаться хорошенько, прийти в себя, напрячь уставшую от всего происходящего память. Но первое, что он сделал, когда до дому добрался, позвонил со своего домашнего телефона по тому запомнившемуся номеру со стены разрушенного строения на пустыре, где он побывал недавно. После недолго пульсирующих длинных гудков трубку взяла какая-то женщина. Артём не знал, что и сказать, кто он, собственно, такой, почему вдруг звонит по этому номеру. Голос в трубке показался ему приветливым и интригующим одновременно. И он, не мудрствуя лукаво, сказал:

– Привет, как дела? – И совсем уже неожиданно для себя услышал:

– Да никак. Нет у меня никаких дел. А хочешь – приезжай. Приезжай прямо сейчас.

– А не боитесь, что по вашему же приглашению к вам приедет, например, маньяк-убийца?

– Давно ли ты в маньяки записался, Мурашкин? Я, правда, не видела тебя уже… Да, 22 года не видела я тебя. Но всё же, не думаю, чтобы ты сильно изменился. Хотя… Но приезжай в любом случае, буду ждать.

– Да я даже не знаю, с кем говорю, не то, чтобы мне было известно – куда ехать!

– Ты, правда, ничуть не изменился, такой же растяпа и авантюрист. Ну, записывай, раз уж ты совсем ничего не знаешь. Проспект Шарабарховича, Мушкетерский переулок, дом 4, квартира 15. Спросить Лейлу Браун.

***

В город приехал президент. Я так и не поняла, президент какой именно компании, но он всегда был как-то связан с благотворительностью. Даже, кажется, принимал участие своею благотворительностью в воздвижении памятника жертвам технического прогресса. Хотели одно время (после сорвавшегося в главном здании города лифта) установить такой памятник. Деньги начали собирать, конкурс проектов объявили, даже уже место для будущего монумента подыскали. Но как-то всё затихло потом, спустя некоторое время после шокирующего происшествия. Всё потому, я думаю, что родственники погибшего влиятельного чиновника сначала хотели остаться в городе, продолжать начатое им государственной важности дело, а потом что-то такое выяснилось, и дело, оказалось, продолжать невозможно. И они уехали, далеко и навсегда. Поэтому возводить такой странный памятник не было уже никакого смысла. Тем не менее, деньги-то президент благотворительного фонда выделил, и теперь, наверное, хотел узнать, куда они делись. Правда, целью своего визита он вслух обозначил совсем другую цель, но СМИшники понимали всегда немного больше, чем должны были понимать из предоставленных им пресс-релизов, поэтому в редакции сейчас не было почти никого. Сие обстоятельство было на руку Чарнакину. Воспитанный по правилам прежней ещё формации, он бы не решился в присутствии других сотрудников говорить со мной о чём-то ещё, кроме тех материалов, которые он принёс для публикации. А так мои знания о нём, точнее не о нём самом как таковом, а о его гигантской (безо всякого преувеличения и сарказма – гигантской) деятельности на ниве публицистической графомании, значительно пополнились. Он мне принёс как-то часть своих трудов, аккуратно и тщательно переплетённых в толстенные книги (две неподъёмные по обычным жизненным меркам сумки), и я попыталась кое-что прочесть, чтобы составить своё самостоятельное о нём суждение. Никакого суждения, однако, составить мне не удалось, потому что я была в предельной степени потрясена. Мне тогда было немного лет, и ни с чем подобным мне ещё не доводилось сталкиваться. Это была графомания в чистом её виде, о которой столько доводилось слышать из разных источников, даже казалось, что её не бывает на самом деле. Как не бывает в чистом виде героев из многочисленных народных анекдотов, а только отдалённо напоминающие их прототипы. Но когда он принёс, а я прочитала, то оказалось вдруг, что оригинал превзошёл все ожидания. Теперь, когда мы уже более получаса находились в режиме ожидания в одном кабинете (я ждала возвращения кого-нибудь из сотрудников, чтобы, наконец, уйти, а он ждал, видимо, редактора, чтобы решить вопрос с очередностью своих публикаций), мне ничего не оставалось, как только слушать своего собеседника. Он рассказал, что уже десять лет прошло, как он окончательно перебрался из деревни в город. Вообще он родился и вырос в деревне, с детства был приучен к сельскому труду, понимал село и умом, и сердцем, и даже кожей, всем своим существом он его понимал и любил вдохновенно. У него там дом был свой, родительский дом, доставшийся ему по наследству как единственному не уехавшему в юном возрасте из деревни сыну. Десять лет назад, в возрасте 53-х лет он впервые женился на горожанке и переехал на постоянное место жительства в её квартиру. Женщина была чуть постарше его самого, и последние несколько лет она сильно болеет. Операцию ей сделали сначала одну, потом другую, но что-то не очень ей помогло оперативное лечение. Он поэтому перечитал все травники, собрал из них лучшие рецепты, и теперь готовит ей лекарства сам. Иногда недостающие компоненты (редкие для наших мест травы) ему присылают из далёких мест его бывшие знакомые соотечественники, разъехавшиеся по городам и весям своей родины, а то и зарубежных стран. Я так поняла, что он её любит, сильно переживает из-за её болезни и всё делает, чтобы она выздоровела, наконец. Когда он достал из своего портфеля какую-то бумажку, подтверждающую его участие и занятое третье место в международном конкурсе публикаций по непонятной мне сельскохозяйственной теме про прямо пропорциональную зависимость удоев козьего молока от количества гипер активных вспышек на солнце, я подумала, что никакой он не чудак. Просто он очень искренне верит в пользу и необходимость того, чем он всю жизнь занимается и при этом тратит колоссальные усилия на то, чтобы убедить в этой пользе и необходимости весь мир. То есть передо мной сидит на редакционном стуле живой Дон Ки Хот, который должен был вымереть ещё до написания романа с одноимённым названием.