Александр Непоседа - Чайный аромат. Проза

Мы замерли, встретившись глазами, и когда слились в поцелуе, я уже не мог вспомнить, как мы преодолели солнечное, непостижимое пространство, разделяющее нас за минуту до этого.

Капитан ушел в море неделю назад, и я ожидал его возвращения. На шлюпе мой экипаж приводил в порядок бегучий такелаж, запасался пресной водой, Крон по своему обыкновению осмотрел подводную часть руля и киль. В воде он чувствовал себя как рыба. Вечером я отпускал их на берег, мы с Джеми оставались на палубе, не спеша рассказывая друг другу о своей жизни до нашей случайной встрече в Сет. Я любовался ее глазами, целовал пальцы, и в тот миг – когда она поправляла свой локон, растревоженный теплым ветром – предложил выйти за меня, и что венчание наше состоится в Марселе. А затем долго целовал ее счастливые глаза.

На третий день, в два часа пополудни на рейде встал «Жан Баптиста». Дождавшись, когда шлюпка с капитаном направится в порт, я поспешил навстречу. Если бы я мог предположить тогда, какое известие принесли мне ветра из моря! Наварро выглядел уставшим, лицо его было обветрено, шаг не твердым – после долгого морского похода. Мы пожали руки, я поблагодарил его за заботу о Джеми. И он пригласил пройтись с ним немного.

– Мы все – таки настигли их, Дюфо! За этим фрегатом я охотился полгода. Но капитан был слишком умен, чтобы позволить ухватить себя за хвост. В этот раз удача улыбнулась нам! Мы блокировали этих разбойников недалеко от Гибралтара, безветрие лишило их маневра, и я разбил судно в щепы из своих пушек! Фрегат затонул, нам удалось выловить из воды трех негодяев – и знаешь ли, как выяснилось – тот погибший капитан назывался твоей фамилией.

– Это мой брат, Наварро! Так случается в жизни!

– Прости! Не знал! Он был очень храбр! Искренне сожалею. Предпочитаю иметь таких друзей, чем врагов! Куда сейчас?

– В Марсель! Хочу завершить начатое дело, еще тогда, в Сет.

– Ну что же, удачи!

– Благодарю!

Мы расстались, я возвращался на шлюп, увидел стаи голубей, лениво склевывающих шелуху на площади, вспомнил слова Матиса, и не смог сдержать слез.

Ночью мы замерли. Наступил полный штиль. Я поднялся на капитанский мостик, взглянул на море, на его блиставшее гладкое зеркало, на темнеющее небо с четким ломтиком луны, где рядом с нею вспыхивала звезда – словно символ на зеленых знаменах воинов ислама – на Юпитер, ярко и печально светивший на юго-востоке, на обвисшие паруса и внезапно оглох от тишины.

Она была абсолютной, до временной, где нет ни плеска воды, ни криков чаек, ни скрипа корабельных снастей. Тишина была словно при обрушении мира, когда останавливается время и в бездну бесшумно сыплются звездные россыпи.

Слева, в дымке, на самом горизонте лежала спящая Африка, небо над нею пронизали зарницы, вспыхивали и гасли долгие волнистые световые потоки и ни одного звука на безбрежном просторе моря и неба. Жуткое и ослепительное зрелище заставило вспомнить о пройденном пути, о захваченной добыче, о сражениях, о тяжелых переходах по каменистой ближневосточной земле, оглушающем зное, когда от палящего солнца темнеет сознание, а солнечный диск становится черным. И о своей главной награде – спящей сейчас в моей каюте – хрупкой молодой женщине, выхваченной из самого пламени в последней нашей стычке с янычарами.

Я заметил ее за решетчатым высоким окном, когда мы, ворвавшись в город, стремительно растекались по его улицам, не давая врагу опомниться. Увидел ее распахнутые глаза, легкий взмах ладони, рассыпавшиеся локоны на плечах и груди – и рванул поводья так, что лошадь вздыбилась, жарко блеснув зрачками, всхрапнула от неудовольствия, но я уже взлетал по лестнице, вышиб ногою слабую дверь, подхватил ее на руки, краем глаза заметил быстрое движение из-за шторы, оскаленное лицо, развевающиеся серо-голубые ткани одежды врага, и – не медля ни секунды – ударил его палашом. Раздались крики в соседней комнате, за мягкими струистыми шафрановыми занавесями перепутанными стеклярусом, а я уже спускался с добычей вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Солнечный свет ударил мне в глаза, когда я взглянул на свою пленницу, выбегая в узость улицы с отвесными высокими стенами. В палящем зное, в его убийственном блеске, среди звона мечей, яростных криков, цокота копыт, в этом безумном кипении битвы – невесомым бриллиантом лежал на моих руках сон, видимый мною задолго до этого дня.

Спустившись в каюту, осторожно прикрыв дверь, я присел на диван в углу и вновь начал рассматривать спящую. В отсвете фонаря, висевшего под потолком на кованой цепи, искрились ее волосы, раскиданные по атласной бело-голубой подушке, у лежавшей навзничь – одна рука под щекой, другая свободно расслаблена, согнута в локте, светится теплым бархатом – под покровом угадываются волнующие женственные очертания ее изящного тела. Ресницы, губы, все лицо – словно у ребенка, уставшего от ожидания и одиночества и обретшего наконец то защиту и кров.

Я приблизился, в этой тишине услышал ее дыхание, наклонился, чтобы поцеловать дремлющую ладонь, она вздрогнула, улыбнулась во сне, и я – застыл от яркого воспоминания.

Века назад… Одурелый воздух, напоенный неизвестными нам растениями, бесконечные горы, уходящие за снежный горизонт, падающие в глубокие ущелья потоки воды от тающих ледников, кручи осыпающихся камней под каждым шагом башмака, повозки, запряженные боевыми слонами, везущие провиант, оружие, кузнечные меха, вино, зерно и мед. Мы уже четвертую неделю в пути, измотанные, уставшие от дневного жара и ночного холода, небритые, с обветренными лицами, грохочем бесчисленными шагами воинов Александра.

Покорив Египет, мы двинулись на юг, растоптав Сузы и Вавилон, после чего повернули на восток, в сторону встающего по утрам солнца. Где то там далеко впереди лежал Персеполь – исконное и древнее сердце Персии – и где, по предположениям, скрывался дважды покинувший поле боя Дарий.

Покрытые желтой пылью и славой великолепных сражений мы идем и идем к своей цели, тяжелой, но верной походкой, бряцая вооружением, глотая горный воздух и ожидая привала, с горячим ужином, вином, крепким сном, прерываемым криками дозорных. И вот уже пламя костров мешается с ветром, бросая отсветы на необозримое пространство заполненное нами, искры сыплются высоко в небо, перемешиваясь с мигающими синими звездами. И неприветливые горы смыкаются над нами все теснее, мрачно усмехаясь лунным сиянием.

Утром, проснувшись ранее всех, я спустился от лагеря вниз, к горной реке. Пристегнув короткий меч на пояс, в правой руке праща, в левой белое полотно для обтирания, ловко перепрыгивая с камня на камень вдоль берега, следя за бурунами ревущей воды, я заметил верблюдов, купола разноцветных шатров, уплывающий вверх дымок от костра.