Ксения Демиденко - Практическая педагогика. Роман о школе, любви и не только…

Неужели я зря училась в музыкальной школе по классу фортепиано? А как пела на капустниках в институте! Все затихали и слушали, слушали… Потом бегали за мной и просили спеть еще. Никто и не подозревал, что многие песни сочиняла сама. Какие были времена! И чтобы я да не знала патриотической песни? Да сколько хочешь! Как только добралась до квартиры, бросилась искать в песенниках текст своей любимой «Алеша» о Болгарии русском солдате. Даже если бы не нашла тетради, в которую вписывала все полюбившиеся песни с нотами, все равно в памяти четко всплыло:

Белеет ли в поле пороша,

Пороша, пороша,

Белеет ли в поле пороша

Иль гулкие ливни шумят,

Стоит над горою Алёша,

Алёша, Алёша,

Стоит над горою Алёша —

Болгарии русский солдат.

Пару раз осталась после уроков и порепетировала в актовом зале с молодой учительницей музыки Зоечкой, испробовав школьное пианино.

Когда от всех классов выступили, я набралась храбрости, вышла и огласила:

– К сожалению, ученики моего класса не знают ни одной патриотической песни, играть ни на чем не умеют и поют абы как. Поэтому взяла на себя эту миссию, – и, не дав завучу упасть в обморок, спела. О чем позже страшно пожалела. С тех пор, когда нужно и не нужно просили петь и выступать. Инициатива наказуема. Убедилась в который раз.

– Ну и какого черта было так позорить на всю школу? – сердито спросил Рома.

– А как с вами? Скоро КВН между 10 и 11 классами. Мне прикажете тоже за всех отдуваться самой? – рассержено спросила у своих подопечных. Те опустили головы.

– Ну чо сразу самой? Забацаем мы команду. И название уже готово – «Бешники!»

С того времени, как говорится, лед тронулся. Не все, не сразу, как мне того хотелось, а постепенно, присматриваясь, с боязнью мои детки начали жить школьными интересами, а не только своими.

Только все начало налаживаться с моим 10 классом, как сошел с катушек 8-А. Им показалось, что я была слишком суровой и требовательной, когда заставила переписать самостоятельную работу. Но ведь это язык, как можно быть такими безграмотными? Эти милые детки начали бороться со мной, как с колорадским жуком. Содержание борьбы состояло в методическом детском принципе: она нам делает плохо – мы ей сделаем тоже плохо, только втрое хуже.

Инициатором бойкота стал Витя Лобов, в классе для «своих» просто Лоб – сильный, напористый, но, как бы так выразится покорректнее, не очень умный и работоспособный лидер. Он предложил классу (мне потом рассказали ученики все того же 8-А): «Братва, когда литераторша войдет в класс, мы ее не слышим и не видим. Кричим, разговариваем, пишем, читаем. Делаем маленький бедламчик. Пусть покричит – мы не реагируем. Проверка на вшивость!»

А это был на всякий случай пятый урок. За предыдущие четыре я очень устала. Вот так вошла, а там мини армагеддон: стоит на весь класс хай, и на меня никто никакого внимания не обращает. По глазам детей, по фальшивой их активности поняла, что все это цирк чистой воды, вот только дрессированных мишек не хватает для колорита. Я даже поняла причину этого безобразия – не хотят переписывать самостоятельную.

Внутреннее «я» спрашивало: что делать? И действительно, а какие варианты? Наверняка крики и угрозы эти детки ожидают, поэтому вряд ли отреагируют, точно так же, как на уговоры «помиловать» и не выносить мозг уставшему педагогу. Звать кого—то из начальства для усмирения – себя потерять в глазах того же начальства и в глазах детей тоже. А потом, что же тогда на каждый урок звать директора?

Креативность подсказывала и другие варианты. К примеру, сымитировать потерю сознания: рухнуть здесь посреди класса и пусть побегают. Или два пальца в рот и свистнуть не хуже Соловья – разбойника (я ведь умею!) – чтобы плафоны отвалились. Дети этого не ждут, на минут пять столбняк гарантирован. Но где тогда этика? Я ведь учитель, пример для подражания. Опять палочка—выручалочка: хитрость – качественная дипломатия. Думала ровно пять минут, спокойно сидя на стуле (перед этим проверила его на наличие кнопок, клея и других приколов). Спасибо, Бог наделил меня фантазией. Как говорил мой старший братец: «Соня, ты личность творческая то творишь, то вытворяешь».

Взяла мел и большими буквами вывела на доске: « Минутку вашего внимания. Хочу поблагодарить». Детки удивились, утихли: они мне урок срывают, а я их благодарить собралась за что-то – невиданное действо.

– Вы насолить мне решили, дурачка свалять? Дело в том, что мне от этого только польза. Конечно, мне немного неприятно такое ваше отношение, но в любом случае мне заплатят зарплату, хотя я ничего вам не объясняю, экономлю силы и голос. Сейчас посижу на стульчике, отдохну, а зарплата мне идет и стаж для пенсии тоже – все так, словно я вам рассказывала и объясняла урок.

Спустя некоторое время информация дошла к их эгоистичному мозгу и на лицах выступила легкая форма ненависти: «Вот гадина, как чудесно устроилась – объясняет или нет, а зарплату все равно получает…» Потом самый сообразительный Витя Лоб (недаром он у них в лидерах) все же поинтересовался:

– А если директор зайдет? Мы орем, а вы сидите?

– А мне то что? Урока ведь нет не потому, что я не хочу, а потому, что вы не желаете, я не виновата – вина на вас. Влетит вам, – удачно перевела стрелки.

– Значит, вам хуже, если мы сидим тихо, а вы объясняете?

– Получается, что да.

– Все, братва, молчим, нормальный урок, – командует Витя Лоб и класс утихает. Все тянутся к учебникам, тетрадям, берут в руки ручки и некоторые записывают число и тему урока следом за мной.

Весь урок я думала только об одном: сработал бы такой прием в моем 10 классе? Вряд ли. Наверное, пришлось бы свистеть. Представила себя солдатом в каске и бронежилете. И долго мне так воевать с этими детками? Неужели всегда? Интересная работка. А мне всегда казалось, что работа учителя – самая легкая: пришла, поговорила, тетради собрала, проверила и после обеда свободна, как птица. И что интересно: большинство людей, отправив своих драгоценных чад в школу, именно так и думают.

Мама позвонила перед выходными и попросила приехать, жалуясь на то, что уже позабыла, как я выгляжу. Три последние недели я отнекивалась большим количеством тетрадей, огромной подготовкой и колоссальными объемами чтения различной литературы. Но теперь меня саму потянуло на малую родину, возникло жгучее желание побывать дома – родительский дом дает силу и энергию, а мне они были очень необходимы. Благодаря деткам чувствовала себя сильно выжатым лимоном.

Шумный вокзал, электричка и длинные два часа переезда. Я ехала в другую жизнь. Здесь, в столице, последние пять лет я жила как бедная студентка, а там, в родном городе, я была дочерью директора завода, большого завода, на котором работало две трети населения городка. Отец мой был очень умным и хозяйственным человеком, но все же царьком в городе. Он во всем пытался поддерживать статус. Вот и теперь за мной на перрон подогнали автомобиль – отец лично побеспокоился.