Ксения Демиденко - Практическая педагогика. Роман о школе, любви и не только…

Пятикомнатная родительская квартира, как всегда, выглядела идеально. Брат с женой и маленьким сынишкой Ванькой – это своеобразная идиллия. Стол – большой рог достатка. Мама опять, как и в детстве, пытается запихнуть в нас побольше, а мы все, как на зло, мало едим и всего остается почти столько, сколько и было. Мама обижается, считая, что нам не нравится, как она готовит. Но это не так, потому, что мама готовит лучше всех.

– Ты там хоть варишь себе что-нибудь или чем попало перебиваешься? – больше всего интересует маму именно этот вопрос. Она постоянно с болью в глазах изучает мою тоненькую фигурку.

– Я умею готовить, ма, ты ведь знаешь, – успокаиваю, но вижу, что не особенно верит. Как всегда, я – центр всеобщего внимания. Родным хочется многое узнать, как мне работается учителем. Пытаюсь рассказывать смешные ситуации, поэтому всем весело настолько, что животы болят. И у всех складывается ложное мнение, что в школе работать легко и смешно. На самом деле – страшно, но если бы я рассказала все то, что написала выше своему отцу, то он бы вызвал отряд спецназа и меня эвакуировали со школы за 10 минут, не более. Без права возвращения назад. А школу, на всякий случай, продезинфицировали и проверили на наличие лишней живности, мышек, крысок, например.

После длительного, но приятного разговора, брат целует меня в щечку, мило прощается со мной и родителями, и они семьей уезжают в свой загородный домик, который Владик два года, как построил. Выполняет программу минимум: родил сына, построил дом, растит сад. Мы с родителями просматриваем некоторое время семейный альбом, а потом расходимся по своим комнатам. Так всегда, когда я приезжаю к родителям. Сценарий одинаковый до безобразия.

Моя комната выглядит точно так же, как я ее оставила, – ничего не изменилось. Мама только пыль вытирает и поливает мои любимые фиалки на подоконнике. А без меня они почему-то не цветут. Скучают.

Когда я осталась в своей комнате, то выключила свет и, укутавшись теплым мягким пледом, закрыла глаза. Память перенесла меня в тот далекий счастливый день, когда я встретила его…

Как порядочная девочка из интеллигентной богатой семьи, я должна была обязательно уметь играть на каком—нибудь музыкальном инструменте. Поэтому меня, десятилетнюю, отдали в музыкальную школу на класс фортепиано. В зале появилось дорогое каштановое пианино, а мне необходимо было после уроков ездить в другой конец города заниматься с учителем. В тот день я задержалась и опоздала на автобус. Раньше при таких обстоятельствах я звонила от учителя домой или отцу на работу, и меня забирал водитель. Редко сам отец. Но в тот день, уже вечер, я почувствовала себя взрослой и решила: ничего страшного – люди же ходят как-то пешком. Ага, только не с моим везением. Как в классическом фильме, меня остановили двое подростков, забрали сумочку с деньгами, сняли дорогую куртку и золотые серьги с кулоном. Возможно, еще что-то плохое бы сделали, но появился он, – Макс. Подростки как только увидели Макса – исчезли, словно их и не было. Сначала Макс мне показался большим и еще более опасным, чем те двое, что дали деру. Но я боялась Макса до того момента, пока он не сказал приветливо:

– Не туда зашла, крошка?

– Точно, – подтвердила я, отбрасывая волосы назад. – Наверное, нужно было брать уроки каратэ, а не музыки.

Макс засмеялся, заметил, как дрожу от холода, снял свою, пропахшую бензином курточку, и набросил мне ее на плечи. Именно тогда, в то мгновение, я в него и влюбилась. Нет, не потому, что он меня спас от бандитов. Просто я такого парня никогда не встречала. Он словно сошел со страниц классического любовного романа: коренастый, широкоплечий, с густыми черными волосами и блестящими глазами – угольками, прожигающими насквозь. А главное – этот бархатный голос, который завораживал, словно гипноз.

– Как тебя звать, малютка? – спросил он.

– София, но все зовут Соней. А вас?

– Максим, но все зовут Макс, – сказал он и мотнул головой в сторону гаража напротив переулка. – Моя авторемонтная мастерская в этом районе. Правда, не совсем легальная. Бог не подарил мне богатства, но дал хорошие руки. Ремонтирую машины.

– Вы спасли меня. Очень благодарна, – я улыбнулась и указала на себя. – Не большой подарок, но теперь я ваш должник. Мой организм вам говорит «спасибо», что остался цел.

Макс весело улыбнулся, оценив мой юмор:

– А ты действительно подарок, кукла. Ты мне нравишься, стильная девочка с хорошим чувством юмора.

– Вы мне тоже…

– Не зови меня на «вы». Просто Макс. И какие дела могли быть у золотой девочки в рабочем квартале?

– Шла домой от учителя музыки. Обычно, я ездила на автобусе. Вот решила пройтись пешком. Чувствую, как влетит от папы…

– Не похоже, что тебя родители бьют. А кто папа?

– Директор «Химмаша».

Макс присвистнул и добавил:

– Ничего себе… Сам Соломин Константин Степанович? А ты его дочь?

– Ага. А ва… твои родители? – поинтересовалась я в ответ.

– Батя в тюрьме уже пять лет сидит за кражу. Мама…, да ладно, – спокойно, словно это самое обыкновенное, что могло быть, сказал он. – Ты понимаешь, в какую нехорошую компанию попала, крошка? Я неподходящий парень для тебя. Твоя мама точно приказывала тебе держаться подальше от таких, как я.

– Но я тебя почему-то не боюсь. Ты же спас мне жизнь, забыл?

– Ну, не совсем жизнь. Максимум, на что эти двое были способны…, – он осекся, обвел мою фигурку своими черными глазами и резко спросил, – Ты вообще что ешь? Худющая, как моя кошка Марыся.

– У тебя есть кошка? Значит, ты добрый. Тебе не нравятся худые?

– Не-а, – честно ответил он.

– Тогда я начну прямо с завтрашнего дня есть много пирожных и растолстею.

Макс… Стоило мне закрыть глаза, как он представлялся мне – большой, сильный, нежный. Он умел смеяться только глазами, особенно тогда, когда я отвечала на его нежные прикосновения. Он был взрослым мужчиной, а я наивной девчонкой. С нашего первого свидания, когда я убежала из дому через окно (мы жили на первом этаже), один Макс сдерживал не только свои, но и мои порывы. Я всегда помнила его слова:

– Ты еще ребенок, – покусывая мои губы, дразнил он. – Маленькая моя, ты еще не готова для любви. Для физической любви. А душой я тебя люблю безгранично. Честно.

– Возможно, ты ошибаешься, – протестовала я, начитавшись любовных романов и мечтая узнать поскорей мир физической близости.

– Я буду каяться всю жизнь, – не сдавался Макс, гладя волны моих шелковых волос.

– Но я очень сильно люблю тебя, Макс! – с мольбой шептала я.

– Люби. Мечтай и рисуй в своей фантазии все, что тебе угодно, – и он поцеловал меня, притянул к себе ближе. Впервые его руки коснулись к моей груди. – Маленькие мягкие бутончики, – прошептал он, дотрагиваясь губами к моим губам. Он был очень чувственный и не прятал это. Он всегда объяснял мне все свои желания, все физиологические процессы, которые с ним происходят. Он был для меня как сексуальная энциклопедия: доступно, нежно, деликатно и адаптировано Макс раскрыл мне мир физиологии женщин и мужчин, но теоретически. Хотя я видела, как ему тяжело сдерживаться. Но я училась в 10 классе, а он был 25-летним механиком с очень большим опытом отношений с женщинами.