Игорь Бойков - Дзержинский 119-й (Недокументальная быль)

– Нет здесь света, патрон испорчен, – досадуя, проворчал Михаил.

Разувшись, Ирокез с Серёгой втащили тюк в комнату, аккуратно перенося его через тела людей, которые действительно ещё спали, упаковавшись в спальники и подложив под голову куртки или дорожные рюкзаки. Мебели в комнате, за исключением небольшого стола и пары стульев, не было.

Вошедший вместе с ними Глеб пробрался к окну, откинул занавеску и выглянул наружу, в хмурую серость занимавшегося утра. Двор забелел уже достаточно отчётливо, и он заметил посреди него несколько занесённых чуть ли не до крыши машин, огромные, под два метра сугробы, наваленные невдалеке от подъездов, и протоптанные мимо них дорожки.

– По ходу, тот ещё райончик, – услыхал он за спиной голос Серёги. – Пенсы, небось, одни только и остались, да ещё алкашня всякая.

– С чего ты взял?

– Да у нас в Северодвинске такой же точно есть, у меня там бабка живёт. В нём раньше от завода квартиры давали. Так там теперь одни только старики, молодёжь вся: кто в Питере, кто Москве, кто где – работу в нашем городе сейчас нормальную не найдёшь.

– Ну и ладно. Они-то как раз на выборы и ходят.

– Ага, чтобы за Путина проголосовать, – усмехнулся Серёга с горечью.

– Ну, ты уж не обобщай. Моя бабушка вон всегда за коммунистов голосовала.

– Ой, да знаю я народ наш, подписи уж сто раз собирал. Им сколько не объясняй – всё без толку, только телевизору и верят. Главное, сами живут, как чёрт знает кто, пенсий им едва на еду хватает, а всё туда же – прутся за своего царя-батюшку бюллетень в урну кинуть. Зато на нас гавкать быстро научились: мол, делом бы шли заниматься, нечего тут по квартирам ходить.

И Серёга, точно воспроизведя эти столь хорошо знакомые любому партийцу интонации, брезгливо скривил губы.

В этот момент в углу комнаты послышалась сонная возня, и чья-то высунувшаяся из-под одеял взлохмаченная голова проворчала:

– А можно потише, а? На кухне про пенсов своих трындите.

Разговор Серёги с Глебом вынужденно оборвался, и оба они, примолкнув, вышли из комнаты, чтобы не будить товарищей.

За крепко заваренным, приторным от сахара чаем, который заедали толстыми ломтями чёрного хлеба, обсуждался план действий на ближайшие дни.

– Послезавтра Дима Елагин из Нижнего подтянется, а пока я здесь за старшего, – сообщил Михаил. – В Москве решили так: здесь, в предвыборном штабе он рулить будет – местный ведь, знает все расклады. А на федеральном уровне, то есть, всякие там связи с союзниками, с прессой – это уже Евгений Сергеевич на себя берёт.

– Он нам в Москве говорил вчера, что и сам сюда на днях подъедет, – сообщил Глеб.

– Знаю. С Зюгой вопрос утрясать остался.

– Эх, вот бы действительно КПРФники своего кандидата сняли… – протянул Ирокез мечтательно.

Михаил в ответ на это только ухмыльнулся и перевёл разговор в другое русло:

– Короче, сейчас чай допиваем – и за дело. Начнём с расклейки. Сначала здесь, в городе поработаем, а через несколько дней, когда ещё люди подтянутся, поедем и по всему округу. В нём ведь не только сам Дзержинск, но и Павлово, и Константиново, и Ардатов, и ещё куча посёлков и деревень всяких есть.

– Что, и по деревням тоже будем ходить? – спросил Серёга, словно не веря в такую перспективу.

– Ну а ты как думал? Конечно, будем. Там ведь народ простой, газет не читает, телеком не сильно испорчен. Надо всем говорить, что Лимонов – свой, земляк, в здешних краях родился. Глядишь, и проголосуют.

– Ну и как наши шансы? Так, если честно? – и Серёга подмигнул Михаилу с лукавством.

Тот ответил уклончиво:

– Шансы? Надо больше пахать – тогда и будут шансы.

Затем допил залпом чай, отодвинул от себя чашку и спросил:

– А чего там, на листовках-то этих, которые привезли? Смотрели сами, нет?

– Нет, не смотрели, некогда было, – ответил Глеб. – Их нам уже на вокзал привезли, упакованными.

– Да нормальные листовки. Наши плохих не сделают, – заверил Ирокез. – Мы ж не КПРФники какие-нибудь, не либералы. Это у них не листовки, а унылое г…

Квартира потихоньку оживала. Партийцы один за другим пробуждались, скатывали спальники, шли по очереди умываться в тесную, совмещённую с туалетом ванную комнату, и в кухне через тонкую стену отчётливо были слышны доносившиеся оттуда сопение, фырканье, плеск воды.

Михаил достал карту города и разложил её на столе, аккуратно отмечая карандашом районы, с которых следовало начинать расклейку в первую очередь.

– Центр весь заклеить надо, а окраины – потом, – говорил он. – Здесь магазины, рынок, универмаг, короче, всегда народ толчётся. Вот его и нужно окучивать.

– А может лучше как раз с окраин начать? – предположил Глеб. – Там же заводы, значит, и людей хватает.

– Да плевать этим работягам на выборы! У них только водка на уме, – фыркнул Ирокез.

– Ну ты за всех-то не говори. У меня вон отец работяга, токарь, а водки ни грамма пьёт, книги по вечерам читает. Меня даже с детства на чтение подсадил, – с обидой встрял в разговор какой-то свежеумытый парень, только что вышедший из ванной.

Но Ирокез лишь рукой махнул:

– Таких мало. А остальным, что книги, что политика – всё до лампочки. Раньше мы у себя тоже к шахтам ходили, «Лимонку» предлагали, листовки – короче, сагитировать кого-то пытались. И чего ты думаешь? За всё время лишь несколько человек газетой заинтересовались, один из них потом несколько раз даже на собрание приходил. А так всё больше разные пьяные гопники и быдланы докапывались.

– Ха! А тут как раз про рабочих и написано, – засмеялся Глеб, взмахнув вытащенной из вскрытой пачки листовкой. – И про то, что Лимонов сам сталевар.

Листовка была чёрно-белой, отпечатанной на плотной бумаге. В самом её центра располагалась фотография председателя партии – старая, широко известная, опубликованная, наверное, не в одном десятке газет. На ней он, одетый в зимнее пальто и с кепкой на голове, что-то яростно кричит, стиснутый в гуще толпы демонстрантов. Хотя те на рабочих были совсем не похожи, подпись к фотографии, выполненная жирными буквами, оставлявшими следы типографской краски на пальцах, была однозначна: «Рабочие голосуют за сталевара Лимонова!»

Партийцы передавали листовку друг другу, рассматривали, отпускали шутки.

– Это старая фотография. Десять лет назад сделана, на каком-то митинге оппозиции начала девяностых, – сразу узнал её Михаил.

– Тогда ещё и партии-то нашей не было.

– Зато вождь уже был, – засмеялся Серёга, ткнув пальцем в фотографию. – Вот он, зовёт народ на штурм Кремля!

Партийцы разделились на пары, для каждой из которых был определён свой маршрут. Михаил, успевший вчера на почте наделать два десятка ксерокопий с карты города, раздавал их теперь уходящим на первую расклейку ребятам.