Игорь Бойков - Дзержинский 119-й (Недокументальная быль)

– Может, конечно, уважение в расспросах после подобных сюжетов и сквозит, но вот чтоб начать массово вступать в партию, постоянно обвиняемую в терроризме… – протянул Концевич скептически.

– Уже вступают! Уже! – загорелся Зильберман, так и радуясь предоставившейся возможности резануть очередным «убойным» аргументом. – Вот есть у нас в Риге партиец такой – Валентин Милютин, он недавно ещё к ограде российского посольства наручниками приковывался. Так вот, пришёл он к нам ровно через неделю после захвата собора в 2000-м. Глаза горят, самого трясёт аж всего: «Блин, ваши парни собор этот грёбаный захватили! Это ж так круто! Это ж вообще охренеть!»

Войдя в азарт, Илья вещал всё громче, часто подёргивая головой, и на его матовой, туго обтягивающей острые скулы коже заиграл румянец:

– Вообще, нам нужны конфликты. С кем, где, по какому поводу – это вопросы, на самом деле, второстепенные. Наша организация живёт конфликтами. Поэтому она должна везде и всюду их отыскивать. В этом плане не должно быть никакого чистоплюйства, какое некоторые не очень сознательные товарищи пытаются стыдливо прятать, напяливая на себя маску некой принципиальности. Нас должно интересовать всё: работник и работодатель, пресса и цензура, выборы и фальсификации, чиновники и гражданские активисты, передел собственности и борьба элит – в общем, всё, где происходит столкновение каких-либо интересов. Необходимо вмешиваться всюду, где только можно, и везде участвовать, раскачивать, раздувать.

Произнося свою тираду, он расхаживал взад-вперёд по приёмной и энергично взмахивал правой рукой, собирая в кулак тонкие, длинные пальцы. Чёрная узенькая эспаньолка, острым клинышком торчавшая на его подбородке, придавала худощавому лицу Зильбермана несколько хищный вид. Что и говорить – убеждать он был мастер. Мало находилось в организации людей, рисковавших ему перечить или, хотя бы, вступить в серьёзную полемику.

– Да и вообще, вся человеческая жизнь с самого момента рождения – один сплошной глобальный конфликт, – назидательно заключил Зильберман, ущипнув кончик бородки. – Ни в коем случае не надо стесняться этого факта. Надо его всячески обращать к собственной пользе.

Присутствующие отнеслись к такому заявлению по-разному. Концевич выслушал молча, не меняя выражения лица, только чуть заметно хмыкнул в ладонь, Бубнов призадумался и, наморщив лоб, почесал за ухом, а Варвара тихо, но достаточно уверенно возразила:

– А я вот ни с кем конфликтовать не стремлюсь. Я только считаю, что всякие паскудники, которых, на самом деле, не так уж много, не должны мешать жить всем остальным людям. И для того, чтобы их приструнить, совершенно необязательно выискать повсюду склоки и дрязги.

Зильберман окинул её своим цепким, внимательным взглядом, оценивая по достоинству: «Симпатичная и наивная… И поэтому особенно привлекательная… В том, кто что кому и зачем в жизни должен, конечно же, ничего не понимает. Приструнить? Ну-ну…»

С его изогнувшихся в снисходительной улыбке губ уже было готово сорваться что-нибудь высокомерное и ироничное, но тут во входную дверь вновь постучали – призывно и долго.

– Евгсерг, наверное, – предположил Бубнов, идя открывать.

И точно – это был он.

– А, вы уже здесь, – сказал он, приветливо пожимая Зильберману и Концевичу руки. – Очень вовремя, – и, пристально посмотрев на Алексея, спросил. – Ты за рулём?

Тот утвердительно кивнул.

– В Дзержинск на машине собираешься или здесь её оставишь?

– Сергеич, ну сам посуди, для какой такой надобности я её здесь оставлю? Я же сюда и на поезде мог добраться…

– Всё понятно, извини – стормозил. Там автомобиль нужен позарез. Сейчас ребята уже не только в городе, но и по округу агитацию начали. На автобусах, маршрутках и даже на попутных машинах баулы с листовками перевозят. А теперь ещё и газета…

– Считай вопрос решённым, – снова подтвердил Концевич. – И по поводу бензина партийную кассу не тревожь: топливо я сам оплачивать буду. Всё всем везде развезу. – И, посмотрев на Варвару, неожиданно закончил, – а до отъезда из Москвы могу и девушку покатать. Как полагается, с ветерком.

– С ветерком, герр гауляйтер, не надо, ибо не сезон, – нашлась она. – Или ты хочешь дежурного по «бункеру», ответственного партийца заморозить? Евгений Сергеевич, обратите внимание: это, по-моему, какая-то диверсия.

– Нет, Алексей, не судьба. Разве только на обратном пути в Магнитогорск. Тогда точно потеплее будет, – поддержал её Евгений Сергеевич, отметив для себя как технично, и вместе с тем не грубо, Варя противопоставила словосочетание «партийный товарищ» произнесённому Концевичем слову «девушка».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Растяжкой называют длинный прямоугольный транспарант, края которого закрепляют на палках. (Прим. автора)

«Обезьянник» – жаргонное обозначение камеры предварительного заключения в отделе милиции. (Прим. автора)

«Союз правых сил» (СПС) – избирательный блок, организация праволиберальной ориентации, существовавшая с 1999 по 2008 г. В руководство в разное время входили такие деятели как С. Кириенко, Б. Немцов, И. Хакамада, Л. Гозман. (Прим. автора)

Вписка – жаргонное обозначение съёмной квартиры, принятое в среде неформальной молодёжи. (Прим. автора)

АПД – жаргонное сокращение, принятое среди членов Национал-Большевистской партии (НБП) и обозначающее так называемые «акции прямого действия», под которыми понимались акты «бархатного терроризма» – символические захваты административных учреждений, помидорные атаки на публичных политиков и т. д. (Прим. автора).

Клиник – презрительная кличка, которой активисты НБП награждали своих оппонентов из числа догматичных приверженцев той или иной идеологии. (Прим. автора).