Нина Еперина - Круги ада

Дальнейшие годы состояли из бесконечных мужских лиц, стоящих длинной чередой к её сладкому и такому вечно голодному телу, много выпитого спиртного и выкуренных косяков, к которым она потихоньку пристрастилась окончательно, никому об этом не распространяясь. Она поняла, что должна официально работать хоть бы на какой-нибудь работе. Настя стала работать в удобной, для своей основной и любимой профессии, сфере обслуживания. Начинала она в захудалой гостинице «Турист» на ВДНХ обыкновенной уборщицей, но постепенно передвигалась ближе к центру и поднималась в должности, пока не «доросла» до дежурной.

У неё оказался врождённый вкус к вещам, поэтому она стала одеваться модно и стильно, стараясь покупать вещи дорогие, но качественные. Работе помогало и то, что в своё время в интернате её учили языкам. Ей было проще общаться с иностранцами на том, бытовом уровне, которым она хоть и плохо, но владела. Постепенно её словесный запас пополнялся от постоянного общения. Её очень удивила эта способность к языкам, молниеносность запоминания слов, которых раньше за собой не замечала. Теперь, ей было очень жаль, что в интернате не смогли заставить и развить, оказавшуюся тоже врождённой, жажду знаний, потому что она пристрастилась и к книгам. Она понимала, что современная девушка должна быть всесторонне образованной. Да и дедушка что-то заложил, как в манере поведения в обычной жизни, так и утончённость, и вкус в сексе.

Так постепенно стал складываться свой стиль и свое отношение к собственному телу, как орудию добывания денежных средств. Она завела себе постоянного гинеколога и стала ходить по модным салонам. Она следила за своими манерами, своим здоровьем, за кожей своего лица, за правильным макияжем и добротной обувью.

Три года тому назад её разыскала мать. Оказалось, что дедушка умер, оставив Юле всё своё состояние. Теперь нужно было забирать и Юлю, и всё из квартиры, освобождать государственное жильё. Вещей в квартире было много, но мать тут же положила на всё свой глаз, распределяя вещи, что на продажу, а что себе. Настя поняла, что в планы матери она никак не входила. Мать как будто бы забыла о её существовании. Она бы и не вспомнила о Насте, если бы не ребёнок, на самом деле никому не нужный, но общий. Делёж имущества был безобразным. Мать ругалась с ней из-за каждой вещи, включая всякую мелочь. В конце концов, ей досталось совсем мало, кое-что из мебели, совершенно не нужные матери книги, которые она отдала с удовольствием, немного денег и драгоценностей, её собственные носильные вещи, которые дед старательно сберёг и два портрета. Очень пожилой матроны, и её любимого мужчины с кружевным женским воротником. За этот портрет она торговалась с матерью почти два месяца! Результатом торга оказалась её полная свобода и дочь, переселившаяся к Клавдии Пантелеевне. На полученные от дедушки, и от продажи мебели и картин деньги, мать купила себе двухкомнатную кооперативную квартиру в городе Королёве, в большом новом доме. В Москве с квартирами тогда были большие проблемы. А Настя получила хорошую библиотеку и своего старого друга, к которому когда-то бегала босиком в коридор поплакаться на свои детские, взрослые обиды. Вот кому она была безумно рада. Долго носила портрет по квартире, пока не нашла места, откуда он был виден с любой точки окружающего пространства. Теперь они жила в квартире вдвоём. Она и её любимый принц из детских мечтаний.

Вот так и получилось, что к своим двадцати четырём годам на свет белый была произведена путём долгих мытарств и унижений, опытная, красивая, холёная женщина с собственным самомнением, звериным темпераментом и железной хваткой одинокой волчицы в поисках своего куска счастья, своего логова для красивой, обязательно холёной, богатой и удобной жизни. И ещё она помнила, что у матери на этом свете есть её дочь Юля, почти девяти лет от роду, которую, в конце концов, она должна будет забрать, как только её личное логово будет окончательно готово.

В это слово – логово, она вкладывала очень широкий смысл. В нём она непременно рисовала себе принца, похожего на портрет на её стене, который будет её дочери прекрасным отцом…

Она прошла по проходу между столиками и уселась на своё постоянное место недалеко от эстрады, на которой гордо восседали «лабухи», музыканты в количестве пяти человек. Она их знала очень хорошо, потому что уже давно в этом ресторане все перемешались телами, и официанты, и музыканты, и кухня, и они в том числе. Каждый из них был ей очень хорошо знаком каждым кусочком своего тела. Она помахала им приветственно рукой.

За столиком сидело трое «девушек». Тамара и ещё две постоянно «работающие» в «Пекине», Ира и Лариса. Последнее время они почти всё время оказывались за одним столом с ней и Тамарой, но самой Насте они не очень нравились, хотя были красивыми и холёными «тёлками» с длинными ногами и кукольными личиками. На их фоне Настя и Тамара были миниатюрными малышками и поэтому шли вторым номером, когда Иру и Ларису уже уводили. Но устраивать разборки с «мамочкой» она не хотела, потому что это были её протеже, и терпеливо переносила двух красивых, но глупеньких, с её точки зрения, дурочек рядом со своей персоной. Она кивнула им головой и обратилась к Тамаре:

– Привет. Ты здесь уже давно?

– Да нет. Где-то минут двадцать. Я уже всё заказала нам на стол.

– Как сегодня клиентура?

– Да пока ничего путного не видать. Только наши козлы. Фирмачей двое, но они со своими самоварами.

– А ты хорошо проверила? Может это переводчицы?

– Может и, правда, переводчицы. Ты сама посмотри попозже, они сидят вон за той колонной. – Тамара указала на третью колонну по проходу.

Из их дуэта золотой глаз профессионалки был у Насти, потому что опыта было больше, да и умом Бог не обидел. Тамару на панель «выбросило» только два года тому назад, когда нормальная семейная жизнь дала трещину, «подогретую» Перестройкой ещё в Тбилиси. Пришлось перебираться в Москву. Средств к существованию не оказалось никаких ни в то время, ни в перспективе. Они познакомились буквально сразу же, как только Тамара оказалась в кругу «жриц любви» и сразу же нашли общий язык. Тамара была хотя и не очень далёкой, но похожей на Настю каким-то своим, внутренним восприятием жизни, мнением и жизнестойкостью. Они были как душевные близнецы, внутренне поделённые однояйцевые личности, похожие не столько внешне, сколько внутренне. Даже темперамент у Тамары был такой же жгучий и необузданный, темперамент «голодного зверя».

Наконец-то у Насти появился человек, с которым она могла обсуждать свои внутренние ощущения, и оказалось, что эти ощущения целиком совпадают с Тамариными. Её тело было такое же ненасытное к мужским ласкам, поэтому и «вынесло на панель» в «свободную любовь» без особенных моралей со стороны собственной совести.