Олег Молоканов - Куряне и хуторяне, или Уткин удружил. Сборник рассказов

– Знакомьтесь, – сказал Костян Матвеевич. – Это мой друг Уткин Степан, журналист из Курска, – а это вот Прасковья.

Подсохшая пожилая женщина, вполне возможно, привлекательная в далеком прошлом, пристыжено кивнула.

– А мы тут чай затеяли по-суседски! Садись, садись, Степа, – пригласил Матвеич и выдвинул из-под стола табуретку. По предельно обыденному поведению хозяина, без неловких пауз, отводимых в сторону глаз и прочих штучек было ясно: его не колышет, знает Уткин про случку или нет.

Уткину в то утро улыбнулась судьба. А как без нее? Без нее и не было бы всей этой истории! Произошло следующее: он бодро подошел к табуретке и размашисто сел. Раздался короткий треск, и Матвеич с Прасковьей обомлели: из-под разодранного шва, что скреплял обе брючины под ширинкой, вылезли на всеобщее обозрение Степины голубые «боксеры» с рисунком.

– Ой! – вскрикнула Прасковья, прикрыв рот ладошкой.

– Вот это да! – охнул Костян Матвеевич. – Для знакомства самое оно!

Уткин посмотрел на брюки и инстинктивно сжал ляжки. Первой опомнилась Прасковья: в таких ситуациях женщины всегда быстрее соображают.

– Что ж делать-то? Вам же в город, наверное, ехать!

И для подтверждения своей догадки взглянула на Уткина.

– Ехать! – подтвердил тот. И, быстро смекнув, соврал: «А у меня еще важная встреча сегодня, прямо от вас туда собирался. Зашить бы! Хоть символически, чтоб только держалось. Сможем?»

Прасковья под одобрительным взглядом Матвеича засуетилась, встала из-за стола и сказала:

– Ой, я сама-то плохо шью, а вот Зина, моя соседка, сможет. Или Ольга. Сходим к ним? Или сюда позвать?

И она опять взглянула на Матвеича, ища ответа.

– Да сама сходи, – сказал Матвеич. – Куда он в таком виде? Дал бы я ему свои штаны, у меня их завались, да они на него не налезут: ляжки-то вон какие. Зови-ка лучше Ольгу Иванну. Или Зинаидку. Или пусть обе приходят. Расскажи толком, в чем дело, чтобы взяли весь инструмент, – а то будете потом ковылять по избам: то забыли, сё забыли…

Пока Прасковья навещала соседок – обе, узнав, что гость Костяна Матвеевича порвал штаны и нуждается в помощи, причем не просто гость, а живой журналист из облцентра, были готовы немедленно явиться, – Уткин стянул с ног пострадавший предмет гардероба и повесил на стул.

– Матвеич, холодновато мне будет в одних трусах сидеть. Осень уже. Да и перед бабками неудобно. Дай хоть треники какие или плед, – попросил он.

– Сейчас найду что-нибудь. Лови, ёх-тибидох, – сказал Костян Матвеевич, вернувшись из своей комнаты. И в Уткина полетели объемистые ватные штаны для сельхозработ.

– Спасибо. Уткин напялил Матвеичевы штаны, которые подошли по ширине, но в длину оказались маловаты.

Бабки явились скоро. Первой в кухню вплыла необъятная грудь Ольги Иванны. Ее фигура съела чуть ли не все пространство, в кухне даже малость потемнело. Деловито и бодро оглядев Уткина, она сказала:

– Здрастье. Ольга. Как же это вас угораздило?

Сделав несколько шагов вперед и освободив пространство позади себя, Ольга Иванна дала войти и Прасковье с Зинаидкой. Последняя, будучи еще не представленной, выглядела растерянно и озабоченно.

Костян Матвеевич, не дав Уткину ответить на приветствие, сам соблюл формальности и произнес:

– Давайте, раз уж беда такая приключилась, я вас познакомлю без выкрутасов, по-бырому. Это Степа Уткин, мой друг из Курска, журналист, а это Ольга Иванна – Ольга Иванна заулыбалась и поправила челку – и Зинаида вот.

Зинаидка очень похожа повадками на Прасковью, заметил Уткин, видя, как та пристыжено закивала. Обобщая в уме первые впечатления, он был готов поспорить, что еще какой-то десяток лет назад все эти трое были очень даже лакомыми кусочками.

– Ну и что мы имеем? – спросила Ольга Иванна. Покажите брюки-то. И поставила на стол жестяную коробку, из-под крышки которой свисали разноцветные нитки.

– Да вот же они, – Уткин протянул ей брюки. – Я на табуретку сел – они и лопнули по шву.

– Батюшки! – произнесла, вертя в руках брюки, Ольга Иванна. – Ткань-то старая совсем. Тут даже шов не восстановишь. Глянь, Зинк!

Брюки перекочевали к Зинаидке. Та внимательно оглядела место, где раньше был шов, и робко сказала:

– Я могу только заметать вручную, на машинке не получится. Ткань держать не будет. Прасковья сказала, у вас важная встреча какая-то?

– Ну да, – опять соврал Уткин.

– Если пиджак сверху надеть – видно не будет. Я ниткой в цвет попаду – и не будет видно. Даже и без пиджака, наверное, не заметят. Только вы ноги в стороны не расставляйте, если на стул сядете. А стоя – так вообще не заметят.

– Правда?! – изобразил радостное удивление Уткин. – Вот вы меня обяжете!

– Долго зашивать? – спросил Зинаидку Костян Матвеевич.

– Чтобы хорошо – час, может, дольше…

– Лады. Садись к окну, там посветлее, а мы чайку попьем, а, бабы? Степан?

– Хм… Тогда и Альбинку зовите, раз такое дело, – постановила Ольга Иванна. Собираться – так уж вместе.

– Пойду ее крикну, – предложила Прасковья, будто стремясь загладить вину за свой визит к Матвеичу, хотя по графику имела на него полное право. – Тем более у меня-то чай налит, вернусь да и подогрею, а вы себе тут сами, да, Костян?

– Разберемся, разберемся. Иди. И без Фартука не приходи! – пошутил хозяин.

…Когда в кухне появились Альбинка-Фартук с гонцом Прасковьей, Уткин уже властвовал над умами новой компании, – вещал о журналистике.

– А, здравствуйте, – кивнул он вошедшей.

– Я вас помню, – заносчиво, как и в первый раз, ответила Альбинка. – Говорят, у вас с одеждой что-то стряслось.

– И я вас помню. А с одеждой – вот, помогают уже. Надеюсь, все будет в порядке, – Уткин кивнул на Зинаидку, которая на руках обметывала шов. – О чем я говорил? – Уткин вновь обратился к сидящим. – Да! Зарубите себе на носу: Уткин – фамилия чисто журналистская.

– Да как Уткин может быть журналистская? – закипятилась, вернувшись к спору, Ольга Иванна. – Птичья! Чисто птичья.

– А вы подождите. Знаете, что такое журналистская утка?

– Не знаем, университетов не кончали. Что-то слышала. Новость необычная, что ли?

– Правильно! Новость! – покосился Уткин на ходящую ходуном грудь спорщицы.

– А этимологию этого выражения знаете?

– Чего? – нахмурилась Ольга Иванна.

– Объясняю. Вернее будет так: скандальная новость, – закончил мысль Уткин. – А этимология – это значит, откуда то или иное слово, а в нашем случае выражение, произошло. Вот Матвеич у нас наверняка на охоту ходил. Да, Матвеич?

– Не ходил, но знаю малость про охоту. А сам не охотник.

– Ну, а что такое подсадная утка, знаешь?

– Так кто ж не знает? Знаю, конечно.

– Для чего ее запускают? Для чего в болото подсаживают?