Сай (Maximus) Джефферсон - Per aspera ad veritatem

Младший наследник покинул обеденную залу так спешно, как позволяло состояние, и Магнус, не спрашивая разрешения родителей, бросился за ним.

– Постой, – выдохнул он, схватив брата за руку возле двери в его комнату. Тот хотел было вырваться, но Магнус крепко прижал его к стене и, глядя в его зелёные глаза, слишком яркие на фоне нездорово-серого лица, сказал всего одно слово: – Что?

Максимус в ответ нервно расстегнул пуговицы на правом рукаве рубашки и одним рывком закатал его до локтя, повернув руку так, чтобы брат очень хорошо разглядел злополучную печать драконов.

– Откуда она у тебя? – спросил Магнус, и голос его дрогнул от накатившего волнения. Максимус перешёл на громкий шёпот.

– Четыре недели эта рука не даёт мне покоя. Сегодня был четвёртый раз. Ещё один – и печать будет готова.

Голос мальчика срывался, руки заметно дрожали, и Магнусу пришлось перехватить запястье, чтобы внимательнее рассмотреть вьющуюся по краю круга надпись.

– И всё же откуда?

– Не поверишь – наследственная, – прошептал Максимус и нервно засмеялся, заставив брата затрепетать так же, как и родителей пять минут назад.

– Такого не может быть. Наследственная печать бывает лишь у детей, чьи родители…

– Мертвы, – закончил светловолосый таким неприятным тоном, что Магнус буквально похолодел от ужаса. Он отпустил запястье брата, с трудом понимая, что разговор происходит наяву, а не в страшном сне.

– Я… Я не понимаю…

– Я тоже, – отозвался Максимус, и странная улыбка медленно сползла с его губ. – Я увидел эту печать, когда переодевался сегодня к завтраку, и пусть мне очень больно сознавать, что никакой ошибки, на которую я так уповал, тут нет, всё-таки мои догадки наконец слились в единую картину. – Тут губы мальчика задрожали, и он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы немного успокоиться и продолжить. – В своих снах я видел не просто прошлое – я видел жизнь человека, чью память хранит моя печать. Его звали Максимус, как и меня. А та красивая женщина, которая обнимала меня с такой любовью все последние годы, была его любимой женой. Её имени я так и не узнал, но оно наверняка такое же прекрасное, как и она сама.

Мальчик сделал ещё несколько вдохов, но на этот раз такой приём не возымел никакого действия, и, закрыв лицо руками, Максимус съехал на пол по стене.

– Они мертвы, Магнус, – выдавил он сквозь рыдания, – понимаешь? Мертвы… Мои родители… Мертвы! И это значит… что я не брат тебе… Не сын Корнелиусу… Просто чужой… Чужой в этой семье! Вот почему чета Венатори так не любит меня! Вот что они скрывали от меня! Мою суть! Мою кровь! Вот их тайна, которой они так боятся!

Ошарашенный Магнус упал на колени перед братом, не удержавшись на ослабевших ногах, и в тот же момент по стене вниз в немом отчаянии съехала Анжела, что пошла вслед за сыновьями, спрятавшись за широкой колонной возле лестницы. Именно такую, сидящую на ступенях, с ручьями слёз на щеках, её и обнаружил Магнус по пути из комнаты брата, который едва ли не приказным тоном велел оставить его в покое. Старший сын никак не мог разобраться, что именно он в данный момент чувствовал: гнев ли, печаль или страх. Он одновременно злился на родителей, которые проявили трусость перед большими сложностями, испытывал печаль от того, что его любимый брат оказался так сильно угнетён своей судьбой, и безумно боялся, что Максимус после окончания обучения покинет поместье, и он останется совершенно один, лишённый такой надёжной опоры, как младший брат.

Остановившись возле матери, он даже не взглянул на неё, и та только собралась открыть рот, как мальчик жестом пресёк её ещё не начавшуюся речь.

– Не надо, мама. Не сейчас.

Он пошёл вниз по лестнице и на ходу добавил:

– Вставай и спускайся. Прогулку никто не отменял.

Подобрав юбки своего пышного голубого платья, Анжела вихрем пронеслась по ступеням и на первом этаже возле обеденной залы встретилась с настороженным взглядом мужа.

«Что происходит?» – спросил он одними глазами.

«Он всё знает», – ответила она едва заметным движением губ.

Но волноваться их заставлял не только младший, но и старший сын, у которого из-за избытка эмоций энергетическое поле стало нестабильным и выбрасывало пучки обжигающей энергии. Мальчик был зол, губы плотно сжаты, и своим непривычно пронзительным взглядом он старался не встречаться ни с матерью, ни с отцом. По пути на ярмарку Магнус немного пришёл в себя, и поле его более или менее нормализовалось, однако взгляд остался прежним, и дети друзей Корнелиуса, с кем мальчик общался довольно часто, в этот раз его попросту не узнали. Они не рискнули подойти к нему с привычными темами разговоров, которые занимали их детские умы, а родители с недоумением косились на Корнелиуса, что был чересчур не весел для такого мероприятия. Да и Анжела не особо охотно улыбалась своим подругам, чем немало удивляла их, а некоторых даже расстраивала.

Вдоволь наплакавшись, Максимус ненадолго уснул; около трёх часов дня он проснулся, и как только ему стало чуть легче, мальчик вышел из своей комнаты и отправился бесцельно бродить по коридорам и этажам огромного поместья, чтобы хоть как-то развеять туман невыразимой печали вокруг себя. Он заглядывал в каждую комнату, рассматривал каждый предмет, пусть даже многие помещения были буквально завалены горами многолетней пыли. В комнате с резной люстрой на потолке юный маг нашёл вазу с узким горлышком и красочной росписью, которую кое-где портил треснувший лак. В помещении, где, по-видимому, когда-то была ещё одна гостиная, он увидел шкатулку, сплошь покрытую прозрачно-голубыми камнями. Она была пустой, и бархат уже утратил свой первоначальный пурпурный цвет. Ещё в нескольких комнатах он нашёл старинные зеркала, витражи и невероятно дорогие ткани. Таким образом он прошёл всё левое крыло и небольшую часть правого, которое начал обследовать с нижнего этажа, и был очень удивлён, когда после уймы открытых дверей наткнулся на ту, что была заперта на ключ.

«А вот и ещё один скелет в вашем шкафу, господин Венатори».

Младший наследник ненадолго задумался, приглядываясь к замочной скважине, после чего сделал глубокий вдох и медленно запустил в отверстие для ключа золотую магическую нить. Магией созидания второго по сложности уровня мальчик ещё ни разу не пользовался, хоть и многое о ней знал, тем более что изучать её предстояло только в этом году, и потому очень боялся ошибиться. Тем временем нить расщепилась, обратившись туманом, и заполнила замочную скважину, приняв облик нужного ключа. Максимус добавил заклинание отвердевания, и форма на несколько секунд стала жёсткой. Этого вполне хватило, чтобы повернуть её в замке, после чего ключ снова рассыпался и вернул себе прежний вид золотой магической нити.