Николай Жакобов - RUсский koMiX. или коллаж о настоящем сверхинтеллекте

© Николай Жакобов, 2016

© Николай Жакобов, дизайн обложки, 2016

© Николай Жакобов, иллюстрации, 2016

Корректор Анна Шахназарова

Корректор Михаил Ляшенко

Редактор Людмила Волошина

ISBN 978-5-4483-2773-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были

Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,

слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся

шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

Иосиф Бродский

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…

Равнодушным июльским вторником в двенадцатом часу утра Никанор Ефимович Саблезубов проснулся в объятиях своей постели. Ему нестерпимо захотелось выругаться – сочно, во всеуслышание. С ощущением невыспанности он шарил рукой по тумбочке, пытаясь угомонить лязгающий будильник. Всякий раз, как бы самолично, заняв выгодную для себя позицию, этот механический монстр пробуждал в нем, поначалу самую бездушную, по-инквизиторски кровожадную похоть, а уж затем и самого Никанора Ефимовича. Разжатая пружина, выступающая, по всей видимости, в роли спускового механизма, запускала на ментальном экране грез по-настоящему голливудские блокбастеры, впрочем, без характерного для данной киноиндустрии хеппи-энда.

Случалось, что мирное существование землян нарушалось коварным вторжением целой армии космических поработителей, машин-киборгов и новейших технологий, которые без особого труда устанавливали свои порядки. В другой раз сыны Земли оказывались в немецких казармах времен второй мировой, где фашистские захватчики выжигали их огнеметами, обливали горючими жидкостями, травили газом. Порой, нарушение природных процессов приводило к глобальным (кровопролитным) катастрофам: землетрясениям, оползням, наводнениям, а единожды и вовсе к ужасающему всемирному потопу. Надо заметить, что подсознание Никанора отводило ему весьма скромные эпизодические роли, вроде Вселенского разума, управляющего инопланетными узурпаторами; рейхсканцлера германии, отдающего распоряжение о массовом геноциде человечества; или последнего из допотопных ветхозаветных патриархов, дрейфующего по волнам в безмятежном уединении. Подобные короткометражки, которые для его внутренней модели восприятия времени тянулись целую вечность, имели продолжительность не более тридцати секунд, а затем наступало пробуждение.

– Интересно, это сон протекает во мне, или это я пребываю в нем?

Неспешно, опираясь на локоть, Никанор привстал с кровати, продел ноги в стоптанные тапки и застыл, сгорбленный под тяжестью налитых свинцом век. Тело скулило от боли в суставах, кожа казалась сухой и шершавой, а над головой в монотонном гудении вращался нимб назойливых мыслей.

– Омерзительно просыпаться, да ещё и не тем человеком, которым засыпал. Мы не тождественны себе в различные периоды времени. Человек – это…

Что же такое человек, Никанору никак не удавалось четко прочувствовать, взамен он явственно ощущал себя жертвенным угощением, совершающим по собственному почину самоподношение сну – этому духовному существу, которое поглощало его целиком, производя фильтрацию, вбирало в себя различные смысловые оттенки, а затем выплевывало, как непереваренный остаток пищи. Подобное впечатление затрагивало и без того болезненное самолюбие Никанора Ефимовича, оставляя вслед за собой скверное послевкусие.

– Нужно во что бы то ни стало смыть эту скверну, – донеслось до него из гулкого роя.

Оскорбленный в чувствах, он встал с кровати, вытянулся до хруста в позвоночнике и шаркающей походкой направился в душ.

Если бы Никанора попросили назвать самое уютное и располагающее к себе место на планете, он бы незамедлительно вымолвил: «Душевая кабина». Этот уголок блаженства, чем-то напоминающий космическую капсулу, когда-то был доступен лишь состоятельным людям и считался проявлением барства и роскоши. День, когда Никанор сделал выбор в пользу кабины, отпечатался в памяти с необычайной ясностью. Водные церемонии в душевой приносили ему неподдельное удовольствие. Он принимал паровые процедуры, баловал себя гидромассажем, нежился в ванной и наслаждался музыкой при голубом сиянии галогеновых ламп. Диапазон его музыкальных пристрастий был необычайно широк: от мэтров джазовых импровизаций до современного андеграунда. Однако, сладкозвучным фоном к его омовениям неизменно выступала образцовая, классическая опера. Благородная и обволакивающая, в сочетании с переизбытком влаги, она создавала особый микроклимат, способствующий оздоровлению и восстановлению сил.

Но временами, правда, крайне редко, начинало происходить нечто невообразимое. Сам Никанор объяснял это примерно следующим образом: «Когда нейронные импульсы преобразованных звуковых волн сопрано или баритона синхронизируются с импульсами тактильных ощущений, в височной области мозга запускается необъяснимая душевная реакция, нарушающая привычное слуховое восприятие».

Мощный оперный голос, вдруг резко переключившись на родной язык Никанора Ефимовича, воодушевленно, с жаром принимался декламировать (на фоне музыкального сопровождения, которое оставалось неизменным) рифмованный текст, состоящий из обрывков воспоминаний, коротких реплик, несбывшихся стремлений, вольных фантазий, не связанных между собой изначально, но выстроенных во вполне осмысленное организованное целое. Эти явления Никанор окрестил «откровениями от посредников», хотя, по сути, это были сгустки творческого невроза, авторство которых он признавал за собой не в полной мере. Слуховая галлюцинация вмещала в себя одно единственное прочтение, затем все возвращалось на свои места, а зачитанный текст вращался по орбите сознания до тех пор, пока не увековечивался в тетради темно-синнего цвета, которой Никанор обзавелся исключительно по причине зарождения подобного обстоятельства. Примолвим к этому, что определяющее вли-яние на признаки и свойства тайного послания оказывал выбор оперы.

В этот раз звучала «Потаённая слеза», наиболее прославленная ария из «Любовного напитка» Доницетти 2 2 Доменико Гаэтано Мариа Донице́тти (итал. Domenico Gaetano Maria Donizetti ; 29 ноября 1797, Бергамо, Ломбардия, – 8 апреля 1848, там же) – итальянский композитор.