Лев Авилкин - Годы молодые

Я выглянул из машины и увидел дом, в котором жила семья Михаила Викторовича.

Желая расплатиться с женщиной, я полез в карман за деньгами.

– Нет, нет! – сказала она. – Никаких денег не надо.

– Почему? Вы сделали для меня такое благое дело, – отвечаю. – Я хочу с вами расплатиться.

– Я сказала «НЕТ!» – как отрезала она. – Вы в командировке, деньги вам ещё понадобятся. Выходите. Не задерживайте меня. Я тороплюсь.

И я вышел. Я был на месте. Жена Михаила Викторовича, услышав звук подъехавшей машины, вышла встречать меня.

Кому бы я в Одессе ни рассказывал об этом моём ночном приключении, все, как в один голос, с гордостью отвечали: «Это была настоящая одесситка!»

В 1952 году исполнилось 70 лет известному русскому писателю и литературоведу, автору классических произведений для детей в стихах и прозе, Корнею Ивановичу Чуковскому. Ну, кто же не знает Корнея Ивановича, кто не воспитывался на его книгах? «Муха-Цокотуха», «Мойдодыр», «Тараканище», «Айболит», «Крокодил», «Телефон» и другие его произведения – это те книжки, которые были рядом с нами с самого нашего рождения, не утратив своего поэтического очарования и дальше.

А, между тем, мало кто знает, что настоящее имя этого маститого писателя – Николай Васильевич Корнейчуков. Но его псевдоним так укоренился в сознании большинства людей и так органически вошёл в его личность и литературную деятельность, что даже его сын Николай, автор таких известных произведений, как «Балтийское небо» и «Водители фрегатов», вошел в литературу под фамилией Чуковский и с отчеством Корнеевич.

Эрудиция Корнея Ивановича, как и его исследовательские произведения «Мастерство Некрасова», о А. П. Чехове, о замечательном американском поэте Уолте Уитмане, восхищают читателей.

Трудно найти в современной литературе более глубокого знатока детской психологии и исследователя детской речи, чем Корней Иванович Чуковский.

А с кем только он в своей творческой биографии ни встречался, кого только ни знал! Был он близко знаком и с Ильёй Ефимовичем Репиным.

Используя авторитет Корнея Ивановича и его дружеские отношения с этим великим художником, Советское правительство в двадцатые годы прошлого столетия именно его, Чуковского, посылало к Репину в Куоккалу, где последние тридцать лет своей жизни жил художник, чтобы уговорить его переехать из Финляндии, на территории которой находилась в то время Куоккала, в Советский Союз. Рискуя не только своим общественным положением, но и самой жизнью, Корней Иванович настоятельно рекомендовал Репину не переезжать в большевистскую Россию.

И вот в 1952 году этому замечательному человеку исполнилось 70 лет. Литературная общественность страны, конечно, не могла обойти мимо эту дату. Чествовали Чуковского в Колонном зале Дома Союзов в Москве. В президиуме заседала вся литературная элита Советского Союза. Там были Константин Федин, Фёдор Панфёров, Михаил Шолохов, Михаил Бубёнов, Сергей Ожегов, Самуил Маршак, Агния Барто и другие гиганты литературного слова. Председательствовал генеральный секретарь Союза писателей СССР Александр Александроович Фадеев. В зале сидели не менее крупные современные литераторы, писатели, поэты. Зал был полон. Вход был по пригласительным билетам и строго ограничен из-за невозможности вместить всех желающих. В дальнем углу зала сидел автор этих слов. Попал я туда неожиданно для самого себя. Мой родной брат, отслужив после фронта срочную службу до 1948 года, в это время учился на четвертом курсе факультета журналистики Московского университета. Всякими правдами и неправдами, как фронтовику, ему удалось достать пригласительный билет, а сам он в этот день слёг с высокой температурой. Билет отдал мне.

После многочисленных поздравлений, наконец-то, председатель предоставил слово самому юбиляру. Корней Иванович под гром аплодисментов встал на трибуну и начал так:

– Благодарю вас, друзья, что вы пришли пособолезновать мне в столь печальный для меня день!

И в президиуме, и в зале возникли возгласы: «Что вы, Корней Иванович?!», «Как можно?!», «Мы пришли поздравить Вас, а не соболезновать», и всё такое прочее.

– Что вы тут ни говорите, – продолжал Корней Иванович, – как ни хвалите меня, как ни возносите, а семьдесят лет есть семьдесят лет. И никуда от этого печального факта мне не уйти, не взирая на все ваши хвалебные дифирамбы!

Далее Корней Иванович заворожил зал интересными воспоминаниями из своей жизни, воспоминаниями о встречах с известными людьми, воспоминаниями о некоторых курьёзных случаях в своей творческой биографии. Зал слушал его, что называется, затаив дыхание. Ни единого звука в зале, кроме голоса самого юбиляра. Говорил он внятно, спокойно и в то же время эмоционально.

Было интересно услышать, что даже такое во всех отношениях детское произведение, как «Муха-Цокотуха», увидело свет после длительной борьбы автора с цензурой. Как это ни странно, а цензор увидел в «Мухе-Цокотухе» открытую эротику, развращающую детскую нравственность. Цензор узрел эротику в словах «Паучок Муху-Цокотуху в уголок поволок». И зачем это он поволок муху в уголок, допытывался цензор. И требовал эти слова из сказки убрать. Только после длительной настоящей борьбы с цензором «Муха-Цокотуха» увидела свет. Пример, достойный подражания для современных издателей литературы и телевизионных программ, культивирующих откровенную похабщину, кровь и насилие.

Конечно, придирка цензора к «Мухе-Цокотухе» – это настоящий и глупейший перегиб. Но, что поделать? Вся наша советская действительность состояла из одних перегибов. А современным издателям, принимающим разврат за реализм, не плохо бы помнить слова Антона Павловича Чехова, что «Интимная жизнь тем и хороша, что она, именно, интимна я ».

В своём выступлении Корней Иванович рассказал о том, как в 1911 году в этом самом зале ему довелось присутствовать на первой годовщине смерти Льва Толстого. Дело было так.

Литературная общественность Москвы решила отметить годовщину смерти великого писателя и, как личного друга Льва Николаевича, пригласила Илью Ефимовича Репина, знаменитого русского художника. Репин, в свою очередь, пригласил с собой Корнея Ивановича Чуковского, с которым они были довольно тесно дружны, несмотря на разницу в возрасте. Репину в это время было 67 лет, а Чуковскому 29. Вдвоём они вошли в зал и сели рядом друг с другом в дальнем углу. Корней Иванович с трибуны показал на дальний угол зала, в котором сейчас сидел я, и сказал:

– Мы сидели вон в том углу.

Поскольку Илья Ефимович близко знал Льва Толстого и неоднократно бывал у него в Ясной Поляне в гостях, его просили выступить со своими воспоминаниями о Толстом. Репин отказывался выступать, и отказывался долго. Дело в том, что при всём своём могучем таланте художника, Илья Ефимович не обладал красноречием и терялся на публичных выступлениях. Ну, не умел он выступать перед аудиторией. Тем не менее, ему так и не удалось отказаться от выступления, его всё-таки уговорили.