Лев Авилкин - Годы молодые

Ошвартовавшись к причалу порта Дакар, капитан судна пошёл представляться нашему консулу и зачем-то взял с собой Петра. Одеты они были по жаркой тропической погоде, то есть в легких светлых брюках и в форменных рубашках с короткими рукавами.

Здесь надо сказать, что капитан был страстным фотолюбителем, и в этом своём хобби он довольно успешно преуспевал. Его снимки, сделанные им в различных иностранных городах или просто в море с интересными сюжетами, неоднократно печатались в газетах, чем он очень гордился. Надо ли говорить, что он всегда носил с собой один из своих фотоаппаратов, которых у него было несколько? Причем, фотоаппараты у него были не какая-нибудь «СМЕНА», или даже «ФЭД», а изделия самой последней модификации, которым позавидовал бы любой профессиональный фотокорреспондент. Взял он с собой фотоаппарат и в этот раз.

Когда они вышли из нашего консульства, капитан говорит Петру:

– У меня есть ещё кое-какие дела, а ты иди на корабль и отнеси мой фотоаппарат. Я скоро приду. Только с аппаратом будь осторожен, он очень дорогой.

С этими словами он передал Пете свою «игрушку» и пошел по своим делам.

Завъялов повесил фотоаппарат через плечо и пошел в порт. По его словам он даже не мог сказать, какой марки был этот злополучный инструмент, так как сам он никогда не увлекался фотографией и не разбирался в фототехнике. Однако Петя легко заключил, что это был аппарат не простой, хотя бы по его значительному весу и объективу со специальной трубой.

Итак, идёт наш герой по оживленной улице Дакара, а через плечо у него висит дорогой фотоаппарат.

Неожиданно к нему подходит рослый прилично одетый негр и говорит: «Mister, sell to me this photo camera». Худо-бедно владея английским языком, Петя понял, что негр просит продать ему фотоаппарат. По-английски он ведь сказал: «Мистер, продайте мне этот фотоаппарат». Петр, конечно, ему отказывает и говорит: «No, no! I sell nothing», что значит «Нет, нет! Я ничего не продаю». И продолжает идти дальше. Негр не отстаёт, забегает то справа, то слева, и предлагает разные деньги: африканские франки, американские доллары, английские фунты. Петр, не останавливаясь и не реагируя на его предложения, продолжает идти своей дорогой. Негр же просто извертелся перед ним, увеличивая предлагаемые суммы. Он так надоел, что Петр не выдержал и грубо сказал ему: «You were bore to me. Shut up and go away!» По-русски это значит: «Ты мне надоел! Заткнись и отойди!» И как бы можно было подумать, негр отреагировал на грубость Петра? А вот как! Он забежал вперёд и, широко расставив ноги и руки, останавливая Петю, громко произнёс: «A black woman do you want?» То есть, «А черную женщину хочешь?»

Петя даже как-то растерялся от такого неожиданно наглого предложения, но ему хватило пару секунд, чтобы совладать с собой, и он ответил: «I do not want to turn in front of a doctor after your black woman», то есть «я не хочу вертеться перед доктором после твоей черной женщины».

Только после такой фразы, гневно сказанной негру в лицо, тот, наконец-то, отстал от Петра. Завъялов спокойно дошел до своего судна, сохранив при этом и фотоаппарат, и своё достоинство.

Курсанты второго курса Пермского речного училища проходили групповую плавательскую практику на грузовых судах Камского речного пароходства. Практика заключалась в том, что с утра до полудня они занимались «теоретически», то есть под руководством руководителя практики, преподавателя училища, изучали устройство судна, правила плавания по внутренним судоходным путям, общую лоцию, специальную лоцию и другие дисциплины, а с двенадцати часов до двадцати в две смены несли вахты на руле и в машинном отделении. Ночных вахт они не несли, как недостигшие совершеннолетия.

Я, преподаватель морских дисциплин училища, руководил прохождением практики группой курсантов на сухогрузном теплоходе «Ядрин».

Приняв груз в порту города Пермь, наш теплоход вышел в рейс назначением на Тверь, которая в описываемое время называлась Калинином. Прибыв в порт Калинина, теплоход встал под разгрузку. Далее планировалась погрузка и следование на Каму. Учитывая, что разгрузка и погрузка займут довольно значительное время, я решил съездить на электричке в Москву.

Вернувшись к вечеру в Калинин, я, к своему ужасу, обнаружил, что теплоход уже ушел. Посоветовавшись с диспетчером порта, я решил, что самый оптимальный вариант для меня – это немедленно возвращаться в Москву и далее электричкой ехать в Ярославль, где можно будет сесть на «Ядрин», когда он будет проходить ярославским рейдом.

В Москву я приехал уже глубокой ночью. На вокзале узнал, что ближайшая электричка на Ярославль будет только в семь часов утра. Мне предстояла мучительная ночь на вокзале. Выбора не было. Вещей у меня с собой не было никаких, и это несколько облегчало мое положение.

На диване, на котором я собирался коротать ночь, сидела женщина интеллигентного вида, по форме глаз которой легко можно было догадаться о её среднеазиатском происхождении. У неё было очень много вещей, сумок, и сеток с дынями, яблоками и прочими фруктами.

Неожиданно в углу зала освободился диван, и женщина попросила меня помочь ей перенести к нему её многочисленные сумки, так как в углу было уютнее сидеть в ожидании поезда. Я помог ей, и мы вместе сели на этот диван.

Разговорились. Оказалось, что она тоже едет в Ярославль из Узбекистана к своим родственникам и все эти фрукты везёт в виде гостинцев.

Так мы и сидели всю ночь, ожидая электричку. Женщина действительно оказалась весьма интеллигентной, вежливой, воспитанной дамой, что было видно по её разговору.

Излишне говорить о том, как мы устали, если помнить, что я весь день ходил по Москве, а она несколько дней была в дороге. К тому же очень утомительно действовал шум в зале моечных машин.

Наконец, ночь кончилась, и диктор по трансляции объявил о подаче нашей электрички к перрону. Мы заняли в вагоне удобные места, сидя у окна напротив друг друга. Прислонившись головами к борту вагона, мы оба дремали, изредка обмениваясь кое-какими фразами.

Поезд уже подходил к Ярославлю, когда она вдруг спросила:

– Скажите, а вы не писатель?

– А как вы догадались? – ответил я, не отрывая головы от борта вагона и не открывая глаз.

– Ну, ясно! – с вздохом сказала она. – Я вас узнала. Я видела вас на обложке журнала «Роман-газета».

– А…а, – протянул я, так и не открывая глаз.

– Я читала ваши книги, – продолжала она. – Хорошие книги. Читала ваш роман «Горение», «ТАСС уполномочен заявить», А какие замечательные фильмы поставлены по вашим книгам! Один фильм «Семнадцать мгновений весны» чего стоит?! А «Майор вихрь»! Хорошие фильмы!

Из её болтовни я понял, что она перепутала меня с известным писателем Юлианом Семеновичем Семёновым. Здесь уместно сказать, что голова у меня лысая, и я ношу небольшую бородку. Правда, не щетину, с какой Юлиан Семёнов изображен на обложке «Роман-газеты». Ну, да что из того? Перепутала! Я не стал ни разуверять её, ни подтверждать её догадку. Я промолчал.