Хелью Ребане - 50 рассказов

Боже мой! Глядя на прекрасные лица женщин, которых скосила неведомая безжалостная болезнь, дух захватывало. Все как на подбор – стройные, длинноногие… Блондинки, брюнетки, рыжие… Волосы густые, пышные, у многих ниже пояса. А носики! Точёные носики! Если уж очень захотеть придраться – не очень большие глаза.

Глядя на этих красавиц, хотелось слагать оды, петь серенады, упасть на колени… На памятниках у них проставляли только дату смерти, но по снимкам было ясно, что ни одна из несчастных не дотянула даже до тридцати.

В день прибытия мы, обойдя жилые кварталы – нигде ни души, набрели на это кладбище и вначале решили, что мужчин на планете вообще не было – на надгробиях их фотографии не встречались. Но позже, обыскивая дома, мы обнаружили кое-где в шкафах мужские костюмы, в ванных комнатах на столиках валялись бритвенные приборы. Кроме того, нашли документы. С паспортных фотографий на нас смотрели самые заурядные мужские лица. Ничего и близко похожего на красоту местных женщин.

Мы тщательно обследовали планету, все пять её городов. В некоторых домах все еще мерцали экраны телевизоров, хотя телецентр уже давно перестал работать. По улицам бродили бездомные кошки и собаки, в супермаркетах и вокруг них валялись кучи мусора – всё, что можно было открыть без консервного ножа, было вскрыто и съедено животными. Животные не погибли, значит, девушки умерли не от повышенной дозы радиации.

Нам вспомнилась трагическая экспедиция наших коллег на Вирусу. Они заразились там каким-то чужепланетным вирусом и, вернувшись на Землю, заболели. Все, как один, погибли. Планету так и нарекли – Вирусой…

Прочесав за неделю всю округу в поисках оставшихся в живых, мы набрели на бедняцкий район, где дома ничем не отличались от наших пятиэтажек. И там было кладбище, но на могилах не было мраморных надгробий. И – никаких фотографий.

Планета контрастов. Как, впрочем, и все другие места, где когда-либо обитали люди.

Мы низко поклонились усопшей красоте и медленно направились к воротам кладбища. Пора было улетать обратно на Землю, так и не разгадав тайну гибели прелестниц.

Я, не в силах оторваться от прекрасного лица девушки на мраморном монументе, задержался. Вдруг мне почудилось, что из-за древней липы, росшей поблизости, кто-то выглянул и тут же скрылся.

«Померещилось», – решил я. Но тут же услышал тихий шепот:

– Подойди ко мне.

Я осторожно подошел к старому дереву, замершему под палящим солнцем и остолбенел.

Увидев ее, вы тоже потеряли бы голову, разум – все, что имеете.

Потрясенный ее неземной (и в прямом, и переносном смысле слова) красотой, я внезапно заговорил высоким, не свойственным мне слогом.

– Кто ты, ангел? – спросил я.

– Меня зовут Альвира, – ответила она. – Но я не ангел. Отнюдь.

– Выглядишь, как ангел… Приказывай! Я готов выполнить любое твое желание.

– Вот как? – она как-то странно усмехнулась, затем добавила со вздохом: – Мое главное желание невыполнимо.

Но я не слушал её. С минуту смотрел на неё, разинув рот, и выпалил:

– Понимаю. В сравнении с тобой я – просто урод… Но поверь, на Земле, откуда мы прилетели, я нравлюсь женщинам. И я всё ещё не женат! – Меня вдруг понесло, я не мог остановиться и прекратить саморекламу.

Она пожала плечами:

– Есть вещи и поважнее, чем красота. Я скоро последую за ними, – она указала рукой в сторону мраморных надгробий. – Вот что на самом деле важно. Жизнь!

– Тут была какая-то эпидемия? Ты так тяжело больна?

– Не бойся, – усмехнулась она. – Это не заразно.

Мне почудилась в ее голосе насмешка.

– Ничего я не боюсь. Я, кстати, врач. Обещаю, что сделаю всё, чтобы помочь тебе. Уверен, что на Земле найдется нужное лекарство. Мы возьмем тебя с собой.

– Наши предки – земляне. Когда-то их экспедиция заблудилась в Космосе. Они случайно попали на нашу планету, заселили ее. Теперь же во всем, что касается медицины, земляне отстали от нас лет на пятьдесят. Мне у вас делать нечего.

– Значит, я останусь здесь.

Она нахмурилась, словно заподозрила, что я ее обманываю.

– Зачем?

– Я полюбил тебя, – ответил я. – С первого взгляда. Ты не поверишь, мне уже тридцать два года, мне казалось, что я любил… Но сейчас понимаю – это лишь казалось .

И меня снова понесло:

– За тебя я готов жизнь отдать. О, чудное мгновенье! Передо мной явилась ты, Альвира!

Она долго изучающе смотрела на меня и, наконец, сказала, тяжело вздохнув:

– А ты, оказывается, поэт. Романтик. Что ж, от любви не отказываются.

– Я – врач и я спасу тебя! Поверь, я впервые в жизни счастлив. Все это время, что мы с тобой разговариваем…

Вдруг послышались голоса. Мои товарищи возвращались. Меня уже хватились.

– Решай, – прошептал я, – полетишь с нами? Иначе я остаюсь здесь.

– Меня даже некому похоронить, – вздохнула она. – Все умерли. Неужели ты останешься со мной?

– Милая! – воскликнул я. – Вот увидишь – я тебя спасу!

– Они уже близко, – прошептала она, схватив меня за руку, и мы побежали в сторону зарослей буйно цветущего шиповника.

Было ясно: если меня найдут, то расценят моё желание остаться как помешательство, будут вразумлять. Если это не поможет, увезут насильно.

В любой космической экспедиции есть так называемый «спасатель», который обязан в таком случае остаться и разыскать товарища, живым или мёртвым. Потом их заберет попутный космический корабль.

В последнее время мы тщательно изучали этот уголок Вселенной и первым делом создавали повсюду базы спасателей. Спасатели давали своеобразную «подписку о невыезде». Они уже никогда не вернутся на Землю. Они так и будут жить на базе спасения, ближайшей от новой, только что открытой планеты. Вот такого человека, как мы скоро убедились, и оставили из-за меня там.

Конечно же, для нас он стал не спасателем, а преследователем…

Мы с Альвирой, исцарапанные зарослями шиповника, с облегчением вздохнули, когда увидели в небе исчезающую точку космического корабля. Траектория полёта рассчитана заранее, и поэтому экипаж был вынужден вылететь точно в назначенное время.

Красота и благосклонность Альвиры привели меня в какое-то экзальтированное состояние. Мне не хотелось ни о чём другом думать. Меня больше не интересовало ничто земное. Только продолжал мучить вопрос, почему её жизнь в опасности. На мои расспросы она так и не ответила ничего вразумительного.

– Настанет время, расскажу, – сказала она, как-то раз, когда мы лежали в обнимку в ее широкой постели, потягивая коктейль.

Альвира обожала коктейли, готовила их с удовольствием, придумывала новые рецепты.

– Впрочем, скоро увидишь сам, – продолжала она, вздохнув.

– Я не хочу видеть, а хочу тебе помочь! Не понимаю. Как это можно увидеть? Дорогая, если я ничего не знаю, как же сумею тебе помочь?