Хелью Ребане - 50 рассказов

– И не сумеешь. И не надо.

– Это какая-то ужасная тайна?

– Как сказать. Какой же ты наивный, доктор. В твои тридцать два .

Она прицепилась к моим годам, как бульдог.

«Конечно, для такого юного существа, как она, я кажусь уже стариком, – думал я. – Ей же ещё и двадцати нет…».

Большой просторный особняк Альвиры находился уже за чертой города, и мы надеялись, что спасатель так далеко не забредет. Придет к выводу, что я погиб, отрапортует, и вскоре какой-нибудь корабль, пролетающий мимо, заберёт его.

Альвира была прекрасна, но очень часто грустна. Только мое обожание иногда смешило ее.

Помимо неведомой болезни Альвиры мою жизнь омрачало безделье. Работать не было никакой необходимости. Город был буквально напичкан едой и напитками, оставшимися после гибели его жителей. Пустынные супермаркеты, склады нетронутых запасов консервов, соков, минеральной воды, печенья и конфет. Вина, коньяки… Нам двоим не израсходовать эти запасы никогда. Тем более, что она питалась скорее символично. Обожала консервированные ананасы, и я, в поисках этих консервов, ходил «на охоту» по пустынным, безлюдным супермаркетам и радовался, когда находил их. Еще мы гуляли в парке рядом с домом, но она быстро уставала. Это, конечно, настораживало меня, но я пребывал в такой экзальтации, что тут же забывал об этом.

Телецентр молчал. Чтобы скоротать время, я хотел найти либо библиотеку, либо книги в каком-нибудь частном доме. Чтение всегда было моей страстью. К сожалению, в доме Альвиры не было даже книжных полок.

Но она категорически воспротивилась этому. Она даже выдвинула мне ультиматум:

– Пойдёшь в библиотеку, больше меня никогда не увидишь.

Когда человеку что-то запрещают, ему этого хочется вдвойне. Но я слишком дорожил ею, чтобы ослушаться. Мне всё ещё не верилось, что такая красавица согласилась быть со мной. Я мог часами любоваться ею, спящей. Порой мне казалось, что всё это мне просто снится.

Вторая её тайна: каждый день она часа на два, а то и на три запиралась в своей комнате, вход куда был мне воспрещен.

– Хочу побыть одна, – неизменно отвечала она на мои расспросы.

И вот как-то раз я внезапно заметил, что на ее красоту словно упала какая-то тень. Мы гуляли в парке недалеко от ее дома, как всегда, предварительно осмотрев округу – не добрался ли сюда спасатель. Вдруг луч заходящего солнца высветил морщинки вокруг её глаз. Я мог бы поклясться, что неделю назад их не было. Но и они не портили её, и этот первый случай прошёл мимо моего сознания почти незаметно. Я увидел и тут же забыл.

Через пару месяцев буквально с содроганием заметил, что морщины углубились, появились новые, на лбу и на шее, и даже уголки очаровательных пухлых губ слегка опустились вниз. Она стала выглядеть лет на сорок. Я понял, что дело серьезное.

Конечно же, расстраивать её я не хотел и ничего ей не сказал. Но, как медик, знал, что такое стремительное старение в столь юном возрасте – это, безусловно, симптом заболевания. У меня на языке вертелось название болезни. В мединституте нам читали этот курс… Прогерия, вот. Потом вспомнил даже название синдрома. Синдром Хатчинсона-Гилфорда – нарушение гомеостаза стволовых клеток.

Значит, Альвира не преувеличивала. Она, действительно, в опасности. На следующий день, втайне от неё, я нашел библиотеку. Хотел выяснить всё о болезни, поразившей их планету. В надежде получить хоть какую-то подсказку, как лечить.

Именно там я и нарвался на спасателя.

Мускулистый загорелый мужчина в футболке с нашим логотипом на груди, погрузившись в чтение книги, одиноко сидел на стуле в зале, уставленном стеллажами с книгами.

Заметив его, я на секунду оторопел. Потом осторожно, на цыпочках стал пятиться к двери. Я знал, что спасателей снабжают не только оружием, но и наручниками, чтобы в случае сопротивления взять верх над отставшим членом экипажа и любой ценой доставить его на космический корабль. Увы, в сверхдальних полетах приходилось наталкиваться на невообразимые вещи. Нередко бывали случаи помешательства на этой почве. А безумцы борются за свою жизнь порой отчаяннее, чем тигры.

Уже почти у двери я неосторожно задел один увесистый фолиант. Он с грохотом упал на пол.

Спасатель молниеносно вскочил.

– Ну, наконец-то! Ты жив! Постой! Я скажу тебе… это важно! Стой же! – кричал он.

Но я уже бежал вниз по лестнице, а на улице понёсся не к дому Альвиры, а в противоположную сторону, уводя преследователя от неё подальше.

Спасатели люди натренированные, прекрасно оснащённые. Пробежав несколько кварталов, слыша за спиной топот его ног, я вдруг почувствовал, как меня подхватили, словно рыбу, в сачок. Вокруг меня мгновенно обмоталась сеть. Я рухнул наземь и понял, что преследователь выстрелил мне вслед своеобразным «гарпуном», компактно упакованной сетью.

Теперь ничего другого не оставалось, как беспомощно лежать в сети, наблюдая, как он приближается ко мне.

– Зря ты так, – сказал он, остановившись передо мной, вытирая пот со лба. – Я же тебе помочь хочу. Эх, друг… Вот уж угораздило тебя! Ты, пожалуйста, не обижайся, сейчас сделаю тебе укол.

– Конечно, ты друг, кто же еще…, – прохрипел я в ответ. – Когда собираются пакостить, то говорят, что исключительно по дружбе. И на пользу.

– Не горячись. Ты мне потом ещё спасибо скажешь! Пойми, тебя обманули, – продолжал он увещевать меня, набирая в шприц раствор. – Сейчас уколю, ты успокоишься, и мы тихо, мирно полетим домой. Вот как раз послезавтра один экипаж возвращается с Компы, она отсюда недалеко, ты ведь её знаешь? и нас с тобой отсюда заберут.

Кто же не знает Компу… Командир одного космического корабля там свой бесценный компьютер забыл и на обратном пути всё причитал: «Мой комп, мой комп!». Вот планету и нарекли…

– Дружище, я тебе сейчас только четверть дозы ввёл, – ласково успокоил меня «друг». – Чтобы у тебя силы были до дома дойти. Показывай, где вы от меня так долго прятались. Ловкие вы, ничего не скажешь. Потом ещё тебе дозу добавлю.

Я знал, что это за вещество. Оно парализует волю. Подчиняет тебя воле другого человека, и ты покорно делаешь всё, что скажут. Я знал это, но химия в крови сильнее. И я покорно повёл его в сторону дома Альвиры. Просить, умолять никакого смысла не было. И я покорно шёл, обдумывая, что же делать. С каждым человеком желательно разговаривать на его языке.

– Друг, помоги мне, – я умоляюще посмотрел на него. – Помоги мне, дружище.

– Вот это уже другой разговор, – весело сказал он, ободряюще похлопав меня по плечу. – Чем смогу, конечно, помогу.

– Возьмём Альвиру с собой. Она тут совсем одна. Она тяжёло больна.

– Надо же… – он усмехнулся. – Альвира. Имечко какое замысловатое. Только она вовсе не больна.