Олег Зинченко - Город. Антиутопия

– Прощайте!

А может, он крикнул: «Прочтите», – но шум кафе распорядился по-своему и я услышал то, что услышал. Быстро лавируя между столиками, мой странный собеседник исчез за дверью, ведущей в кухню. Почти сразу же в кафе вбежали два человека. Один из них направился следом за незнакомцем, а второй присел за мой столик:

– О чём вы говорили с этим человеком? – без обиняков начал он, заслонив белый свет своим кирпичеподобным лицом.

– Бесцеремонность, характерная черта у власти стоящих. Осталось только узнать, где именно вы стоите. Не хотите представиться? – стараясь быть как можно более равнодушным и понимая, что влип в историю, спросил я.

Кирпичеподобный раздражёно достал удостоверение сотрудника ФСБ с фамилией, которую я, конечно же, не запомнил.

– Ну, так о чём вы с ним говорили? – нажимая на «о чём», спросил он.

– Вы, собственно, о ком? – с видом возмущенной добродетели спросил я.

– Хватит Ваньку ломать! Я вас пока ещё по-хорошему спрашиваю, о чём вы говорили с тем человеком, который только что сидел здесь за столиком?! – взорвался эфэсбэшник.

– Не надо нервничать, – как можно спокойнее постарался ответить я, – ни о чём мы с ним не говорили. Странный он какой-то. Подбежал, выпил моё пиво и убежал. Странный.

Эфэсбэшник уставился на меня так, как будто у него в глазах был рентгеновский аппарат. Я спокойно отсчитывал деньги согласно стремительно появившемуся счёту. Официантка, поняв, что запахло жареным и клиента могут увести под белы рученьки, с видом беженки пересекшей линию фронта под свист пуль, втиснула этот счёт между мной и эфэсбэшником.

– Ну, смотри! – процедил, всё ещё глядя на меня, эфэсбэшник.

В этот момент подбежал его напарник:

– Ушёл, козёл, через чёрный ход.

– Ладно, пошли, – проговорил эфэсбэшник, обращаясь к напарнику, – А ты, – он вновь переключился на меня, – готовься к обстоятельной беседе, но уже не в кафе!

Они быстро вышли из кафе и сев, точнее впрыгнув, в подъехавший к входу автомобиль, растворились в потоке машин.

Придя домой, я переборол желание заглянуть в свёрток немедленно. На сегодня впечатлений было достаточно. Решено было заняться свёртком завтра. Но завтра закрутила рутина дел. Послезавтра повторилось то же самое. Эфэсбэшники на беседу не вызывали и свёрток успешно провалялся среди бумаг восемь дней, пока неожиданное событие не заставило о нём вспомнить.

Был вечер. По какому-то каналу показывали нудные местные новости, которые смотришь скорее по инерции, чем из желания узнать что-то новое. Вдруг, в криминальном блоке показали то, что меня заинтересовало. На экране мелькали картинки улиц, привокзальной площади, вокзала, а диктор за кадром методично читала:

– Сегодня, в районе железнодорожного вокзала был найден труп мужчины с огнестрельными ранениями в голову…

После того, как были перечислены все приметы, на экране появилось изображение погибшего. Холод пробежал у меня по спине. Это был он, тот странный незнакомец из кафе, что передал мне свёрток и рассказал такую фантастическую историю! Я тут же достал свёрток, уже практически погребённый под ворохом бумаг, и сев за стол, развернул его. Из свёртка высыпалось несколько десятков исписанных мелким почерком листков бумаги. Разложив их перед собой и усевшись удобнее, я принялся читать: «Влас проснулся от запаха пыли и разогретого кирпича…»

Влас проснулся от запаха пыли и разогретого кирпича. Он лежал на полу в пустой комнате какого-то заброшенного дома. Несмотря на то, что окна были заколочены досками, свет пробивался через щели достаточно интенсивно, чтобы можно было понять, что день уже в самом разгаре.

«Голова почти не болит, – подумал Влас, – это неплохой знак. Бог даст, и день пройдёт без проблем».

Влас встал. Зевая и потягиваясь, поднимая с пола клубы пыли, он подошёл к окну и осторожно, через щели между досками, стал осматривать улицу. Дом, который он выбрал наугад вчера ночью, стоял на пригорке, благодаря чему Власу открылась обширная панорама на Город.

Город был низкорослым – два, три этажа. Окраина Города, которую лучше всего и наблюдал Влас, была заброшенной. Это было понятно по заколоченным окнам и разобранным крышам. Улицы были завалены битым кирпичом и кусками ржавого железа. Вдалеке, в серой глубине Города, наблюдались дымы, похоже, что там жили люди.

«Да, живописный городок, – вполголоса пробормотал Влас, отходя от окна, – и здесь наставнички постарались».

Влас поднял с пола свою не то синюю, не то чёрную телогрейку и, отряхнув её от пыли, стал проверять карманы. Из их недр он извлёк две продуктовые карточки на хлеб и жир, очень ценную вещь – спички, литер на проезд до Города и временный паспорт, срок действия которого истекал через сутки.

– Хорошо! Значит, до завтра я свободен! – сказал вслух Влас. Его не смущало отсутствие еды, табака и воды. Свобода, пусть и мнимая, была сейчас дороже плотских радостей.

– Свободен, – продолжил рассуждать Влас, – если только контролёры не поймают…

Всё, кроме спичек, он положил в нагрудный карман засаленной обесцвеченной временем рубахи. Спички же Влас упрятал глубоко в тряпичный вещмешок, туда же отправилась и телогрейка. Затем, подкрепившись остатками отрубного хлеба, он закинул вещмешок за плечи и с огромной осторожностью двинулся вглубь Города.

На улице припекало. В тени редких кустов щебетали воробьи, откуда-то издалека доносился ленивый лай собаки. Всё это создавало картину ещё большей заброшенности и пустоты. Проходя мимо одного из домов, Влас увидел осколок чудом сохранившегося оконного стекла. Он подошёл поближе и заглянул в этот осколок прошлой жизни. Оттуда на Власа смотрело измождённое, обветренное, покрытое морщинами лицо. Глубоко впавшие глаза не отражали ничего, кроме затаившегося в них страха. Вместо тридцатипятилетнего мужчины, на Власа уставился ссутулившийся старик с головой покрытой редкими волосами и гноящимися струпьями. Влас уже несколько лет не видел своего отражения, а, увидев, понял, что это было самое глубокое разочарование сегодняшнего дня. В сердцах он ударил по осколку вещмешком. Стекло глухо звякнуло и утонуло в проёме окна.

Чем ближе Влас продвигался к центру Города, тем более отчётливо проступали следы обитания людей. На улицах стало меньше битого кирпича, но зато отчётливо стал слышен запах нечистот, а где нечистоты, там и люди. Правда, людей Влас ещё не видел и считал это для себя хорошим знаком.

«Что-то уж больно тихий город, – размышлял Влас, – Интересно, какой здесь режим? Если особый, то можно ожидать любой гадости».

Не успел Влас это подумать, как его слух привлёк звук приближающегося автомобиля.