Константин Левтин - Комната с видом на волны

Это был последний раз, когда он так хорошо спал. И почти последний раз, когда он спал вообще. Через две недели вышел государственный пакт о всеобщей обязательной активации областей направленного смещения сознания. Время снов для них закончилось.

***

Отращивание бороды 21 21 Музыка: New Person, Same Old Mistakes – Tame Impala, включить. имеет столько же общего с хождением небритым, сколько банальное безверие с научно-обоснованным атеизмом. Отращивание бороды – дело не терпящее дилетантства и суеты. Дело, требующее как природных данных, так и навыков, наработанных собственной волей и трудом. Более того, это занятие, как и прочие культы, окружено множеством глупых стереотипов, суеверий, легенд и мифов. Самым отчаянным проявлением которых, является, безусловно, попытка неуклонно лысеющих или уже лысых мужчин компенсировать отсутствие волос на верхней части своей головы их буйным наличием в нижней части. Попытка бесславная и глупая, ибо настоящая борода – это не просто продолжение причёски, это её неотъемлемая часть. А лысина, конечно же – это её, причёски, полное отсутствие.

Бретт открыл глаза. Он уже несколько секунд бессмысленно рассматривал лицо, смотрящее на него с противоположной стороны. Это лицо было лысым, бородатым и до странности знакомым. Это было лицо Янга… Это был Янг!

Бретт резко дёрнулся и даже успел порадовался, что он хорошо пристёгнут. Не будь на нём ремней, и он бы непременно расшиб себе голову о верхнюю полку. Но несмотря на то, что ему чудом удалось избежать удара головой, последнюю внезапно пронзило колющей болью, словно в затылок вошла тонкая, но очень длинная игла. Бретт постарался расслабиться и слегка обмяк на кровати.

Вагон покачивало, будто он летел по очень длинной и плавной синусоиде. Лицо напротив то исчезало, когда вагон заполнялся светом, то появлялось вновь, когда они проносились по неосвещённым участкам туннеля. И только тогда Бретт наконец понял, что это лицо – он сам. Это его собственное лицо, отражающееся от противоположного окна вагона.

Огни технического освещения туннеля мелькали за стеклом с головокружительной скоростью, и с каждой новой вспышкой к Бретту возвращались воспоминания. Казалось, будто первые из них несли с собой лишь по одному отдельному кусочку памяти. Но с каждом новым ярким пятном воспоминания начали приходить десятками и сотнями, абсурдными мозаиками, связанными тонкими усиками ассоциаций. Поначалу Бретт пытался разобрать смысл каждого образа. Но, концентрируясь на отдельном воспоминании, он будто проникал внутрь него. Образ обретал цвета, глубину и подвижность, а в это самое время другие обрывки памяти продолжали приходить новыми вспышками – всё ярче, всё чаще. Этот безостановочный фейерверк сделал боль в голове поистине невыносимой. Бретт прикрыл глаза и немного ослабил фокус, наблюдая за тем как отдельные вспышки постепенно сливаются в поток, затапливающий его изнутри.

Он вспомнил, как его зовут, и кто он такой. Он вспомнил заснеженный лес и дом посреди этого леса. Он вспомнил Янга. Он вспомнил всё, что было перед тем, как он очнулся в лесу. Но эти воспоминания не дали ему грандиозного понимания происшедшего. Он продолжал вспоминать: всё больше и больше, всё глубже в прошлое. Было много грусти и много радости. Была целая жизнь. И будто ещё одна… А затем к нему вернулось что-то бесформенное и печальное. Что-то, что перечеркнуло все радостные воспоминания и оставило на них налёт забвения. Ржавчины. Оно было, будто старый гвоздь, вбитый кем-то в дерево лишь для того, чтобы один-единственный раз повесить на него шляпу. Можно зарастить эту рану, можно забыть о гвозде на долгое время, но он никуда не денется. Он всё равно будет там. И когда годы спустя случайный прохожий зацепиться за гвоздь своим пальто, боль придёт с новой силой.

Бретт почувствовал, что сейчас его наполняли не только собственные воспоминания, но и все воспоминания Янга. Они переливались внутри него. Сначала они были разрознены и перемешаны, будто пузырьки углекислого газа в упавшей со стола бутылке шампанского. Но постепенно воспоминания пришли в порядок. Уравновесились, как жидкость в сообщающихся сосудах.

Он мог почти безошибочно отделить свою память от памяти Янга. И он отчётливо понимал, что та всепоглощающая тоска, что окутала его секунду назад, была только его и ничья больше. Это были воспоминания об Эми.

Бретт знал, что не сошёл с ума. Хотя, говорят, что это с точностью знают все сумасшедшие. Он даже в целом понимал, что произошло, но так до конца и не мог поверить, как же это вообще возможно. Он, его сознание, был в теле другого человека. Каким-то образом он попал из своего про:о в чужое, а затем нехитрой комбинацией из пепельницы и кусков пуховика сумел замкнуть хозяина внутри и выйти на поверхность, используя подслушанный ритуал…

«Кодовая фраза, чёрт!» – Бретт невольно хмыкнул над своей глупостью, вспомнив умозаключения, которые ещё недавно казались ему верхом сообразительности.

Пожалуй, теперь ему было чуть проще понять агрессивную реакцию Янга. Встретить кого-то внутри своего про:о – опыт нетривиальный, если не сказать, психоделический.

Бретт наклонил голову вперёд и осмотрел себя. Он был одет в лёгкую замшевую куртку, лимонного цвета рубашку, светло-серую брючную пару… и бороду Янга, которая закрывала ему весь обзор. Бретт залез под рубашку рукой и потрогал правый бок. Бок был целым и нисколько не болел. Но это был бок Янга, а не его. Тогда он легонько ощупал затылок. Никакого намёка на боль. Побаливала только левая скула, но очевидных причин для этого Бретт в своей памяти отыскать не сумел. Со стула Янг упал на правый бок. Скалу Янг гладил правой щекой… Быть может, у него на днях в местном баре состоялось рандеву с кулаком. Учитывая темперамент Янга, это едва ли было удивительно. Закономерно, скорее…

«Всё это может быть безопаснее, чем кажется, – с интересом подумал Бретт. Он снова посмотрел на себя в отражении бокового стекла и прошептал: – Ну здравствуй, Янг. Что же мы с тобой будем делать?..»

И тут Бретт заметил 22 22 Музыка: New Person, Same Old Mistakes – Tame Impala, выключить. , что прямо у него над головой горит маленький красный огонёк, помеченный схематическим изображением человеческого глаза. «Твою же мать!.. Я же в вэм:т… – прошептал он. – Датчик сработал, наверное, ещё тогда, когда я только приоткрыл глаза. Минут пять или даже десять назад… Сейчас сюда придут проводники и заставят меня снова войти в про:о».

Бретт лихорадочно соображал. Он знал ритуал выхода, но и понятия не имел о ритуале входа. Более того ему нисколько не хотелось вновь возвращаться в заснеженный лес. Кто знает, может быть, на этот раз мистер Янг стоит у той самой двери и ждёт его с обломком пепельницы. Или с ножом. Или с нацеленным дробовиком. Это могло быть хоть тысячу раз безопасно, у него не болел ни бок, ни затылок, но смерть в чужом про:о не вызывала никаких приятных ассоциаций. Неясно, так ли это плохо, как в реальности, но всё равно совсем не то, чего стоит попробовать. А что ещё хуже, так это быть пленённым в про:о… Бретт уже сделал это с Янгом и не горел желанием в ближайшее время поменяться с ним местами.