Григорий Жадько - Провинциалка

Урсула совсем расписалась. Она держалась особняком и только изредка подходила, что-то спросить и вновь уходила к противоположной стене. Было понятно, что она не смогла восстановиться, потеряла веру в себя. «Она пойдет на дно и утащит меня!» «Надо быстрей пойти, не вязнуть в этом болоте!»

Как прошло последнее испытание? Какие задавали вопросы? Лиза помнила неотчетливо. Один раз она немного запуталась, но извинилась и быстро исправилась. Это была помарка – не ошибка. На такое вряд ли обратят внимание. Но конец она смазала. На втором этаже в ГИТИСе висели пять портретов-фотографий. Она назвала только Вахтангова, Мейерхольда и Станиславского. Остальных не смогла вспомнить. Может ли это повлиять на общий бал? Лицо Антона Михайловича было непроницаемо сосредоточено. Что оно означало? Никто не знал. Результаты должны были объявить только через 12 часов. Каждую кандидатуру еще обязаны были тщательно обсудить.

Наконец во второй половине дня, насмелилась, пошла Урсула! Как на казнь. Лиза задержала слегка ее руку.

– Не пуха не пера! – прошептала она как заклинание.

– К черту, – завистливо бросила Урсула и, перекрестившись, открыла дверь в неизвестность.

Время тянулось медленно. Шестым чувством Лиза чувствовала, там, в аудитории что-то пошло не так. Худшие ее опасения подтвердились. Урсула вышла зареванная, шмыгала покрасневшим носом, плечи ее жалостливо подергивались. Лиза молча обняла подругу. Постояли.

– Антон Михайлович?

– Да нет, эти налетели, – размазывая тушь по лицу, с трудом пробормотала Урсула. – Саранча! Сама виновата – растерялась, стушевалась.

– Это я грешна!! – призналась Лиза, – забыла энергию передать.

– Да ну тебя! – с трудом пытаясь улыбнуться и продолжая всхлипывать, промолвила девушка. – Ты то при чем!

– Наши судьбы решатся через 12 часов? Знаешь?

– У меня без вариантов. Но порадуюсь за тебя, – приходя в себя констатировала подруга.

– Не говори гоп! – нахмурившись, осекла ее Лиза.

– Вот так всегда: хорошо скажешь – сглазишь, плохо – накаркаешь! – спохватилась Урсула.

– Прошу тебя! – болезненно наморщив лоб, с болью выдавила Лиза.

– Держу фигу в кармане!! Давай, постучу по дереву!

– Лучше поехали домой, – предложила Лиза. – Может случиться чудо, и мы обе поступим.

– Нет, я стала большая, в сказки не верю, – заявила подруга, – но все равно утром приеду. Будешь спать сегодня?

– Ой! Не знаю! Сомневаюсь! Но попробую.

Тревожное хмурое утро зябко пробиралось под платье. Лиза выехала очень рано, чуть ли не с первым автобусом. Перед этим она чуть не насильно протолкнула в себя подсохшую булочку и чай. Два часа, непослушными как у пеликана ногами, ходила вдоль главного корпуса. Наконец дверь открыли, но списков еще не вывесили. Прошел еще почти час, пока заветную бумагу не поместили на стенд. Все кинулись, толкая друг друга и вытягивая шеи. Кто-то читал вслух фамилии. Лиза чувствовала, что ноги ее приросли к полу. Каждая зачитанная парнем фамилия отзывалась набатом. Вот сейчас, вот сейчас, сию секунду он скажет ее фамилию. Но парень монотонно и безжалостно называл другие имена счастливчиков, и лица некоторых вспыхивали улыбками, кто-то рядом захлопал в ладоши и закружился в вальсе, а кто-то беспомощно опустился на пол.

Лиза закрыла глаза, чтобы не видеть: ни этих радостных лиц, ни бурного веселья. Она загадала, если парень скажет ее фамилию, она просто уйдет. Ни один мускул у нее не дрогнет. «Просто этот парень похожий на Бога, должен назвать ее фамилию. Ну, в самом конце! Назови! Назови!! Назови!!!» Немая пауза повисла как разразившийся гром! Парень потерял образ Всевышнего творца, поблек и неторопливо, растерянно пошел на выход. Свет из окон как на картинах Рембрандта растворил его фигуру. Хлопнула дверь, и он исчез окончательно. У списка продолжало толпиться человек пять. Боковым зрением Лиза заметила, как подошла Урсула. Она была посеревшая, с синими кругами под глазами.

– Ну, как? – участливо спросила она, взяв ее руку своими ледяными прозрачными пальцами.

– Еще не подходила, – промолвила упавшим голосом Лиза.

– Боишься?

– А как ты думаешь?

– Я посмотрю.

– Сходи, – без всякой надежды согласилась Лиза.

Урсула вернулась через минуту. Слова были лишние. Они обнялись. Общее горе сроднило их.

– Ну, я то?! Я то!? А ты?! Что им еще надо! Пойдем им в глаза поглядим!!! Что два покойника на этих портретах стоят жизни и карьеры молодой девушки. Они бы знали – в гробу перевернулись. Это дикость какая-то!

– Не стоит. Пустое. У меня талант огрести неприятности на самую прекрасную часть тела.

– Лиза! Ну, как же так?!!

– Урсула, Урсула, … милая моя Урсула. Не думаю, что если бы я назвала их, – результат был положительный. Уже ничего не жалко. Даже себя. Единственное что страшно – как мне в глаза сына смотреть. Я этого не перенесу, не представляешь как мне стыдно. Он так верил. Хоть не возвращайся.

– Тяжело! Надо снять стресс! Поедим пить шампанское! На доме есть три припасенных бутылки. Хочешь!?

– А поехали, мне уже все равно, – с отрешенным выражением лица согласилась Лиза.

Шампанского выпили только одну бутылку. Больше не влезло. Веселья не было и Лиза, извинившись, ушла.

Она шла под моросящим дождем. Зонта не было, и девушка думала обо всем. Наверно это не очень круто, идти вперед без какой-либо цели и вымокнуть в итоге как облезлой кошке. Да! Сегодня на улице даже чёрная кошка обошла ее стороной, видимо, решив, что с нее хватит.

Мысли! Мысли теснились в голове! – «Поражения, случались и раньше. Почему неудачи случаются всегда только со мной? Если это проклятие свалилась на мою голову, значит, я его заслужила. Оно не случится, если усердно работать?! Это общий постулат, который не работает в отношении меня. На меня всегда шлака с избытком».

По пути Лиза совсем замерзла и зашла в кофейню Дабл Би в Милютинском переулке. Ей понравился банановый капучино, но она пожалела денег и взяла классический. Хотела зубочисткой сделать на пенке рисунок, латте-арт, но так замерзла, что выпила сразу в два приема и, не согревшись толком, вновь вышла на улицу и побрела в сторону Мясоедовской.

Ей повстречались много людей, пара бездомных собак и несколько пьяных, один из которых похожий на интеллигента, сильно желал познакомиться.

– Вы такие очаровательные слова находите, – сказала Лиза в тон ему, но с издевкой. – Вам, судя по всему, очень трахаться хочется?

Пьяный обиделся и отстал.

А она давала какие-то крохи бомжам на улице, что просили у нее мелочи с честными прибаутками и просто так.

– Сделайте монеткой – шмяк! А то в горле – сушняк. … В башке – мутняк. В кармане – голяк. … А так всё – ништяк!

Один бомж был необыкновенный. Она дала ему характеристику: «гордый». Он наверно недавно оказался на улице, а через полгода станет как все, или не станет, – помрет раньше, в какой-нибудь московской подворотне от переохлаждения. А ведь раньше люди были другие, добрей, участливей, им было не все равно, кто упал рядом.