Владимир Невярович - В поезде. Стихи и притчи

Пророче Великий,
Божественный ликом
Креститель Христа Иоанн,
Предтеча от сущих,
Народы зовущий,
Ты милостью Божьей нам дан!
Как птица в полёте,
Бесплотный во плоти,
Божественный сродник Христа.
Оракул и вестник,
Глашатай чудесный, —
Душа лучезарно чиста!
Аскет и учитель,
Грехов обличитель,
Сам Ирод в смятенье дрожал,
Боясь его слова,
Где в правде основа:
Разящий безумство кинжал!
Печаль улетает,
И радость сверкает,
Хоть гибель твоя так страшна!
Тебе восписуем,
С любовью целуем
Икону Предтечи Христа!
Прими же моленье,
Каноны и пенье,
Зерцало Небесных высот!
Вселенский Пророче,
Прозри наши очи
От мрака грехов и невзгод.
Главы твоей ясной
Нет в мiре прекрасней,
Ты Троицу зришь в Небесах!
Трисолнечным светом
Будь в песне поэта,
Великий Предтеча Христа!

Жил на святой горе Афон
Монах, в годах преклонный,
С вином был очень дружен он
И слыл худым и вздорным.
Соблазном верующим был,
Паломникам – смущенье…
Так в осужденье общем жил
При Божьем попущенье.
Однажды умер тот монах,
И многие считали,
Что душу грешника во ад
Бесов полки забрали.
Пришли ко старцу вопросить,
Но им в ответ Паисий,
Не выслушав, стал говорить,
Прозрев пришедших мысли:
«Да, умер, знаю, видел я,
Как Ангелы толпою
Забрали душу и ея
Несли вслед за собою.
Смущает вас, что пил монах,
Но истина у Бога,
А нам не о чужих грехах
Судить пристрастно строго!
Почивший до Афона жил
В селении далёком,
Ещё младенцем зелье пил
Велением жестоким.
Давали мать с отцом его,
Чтоб не кричал он вволю,
Со спиртом винным молоко,
Работая на поле.
Они сбирали урожай,
А мальчик спал, пьянея,
И пьяницей, взрослея, стал,
В пороке том коснея.
И вот, пришедши на Афон,
Обязан был день каждый
По двадцать рюмок выпить он,
А то и больше даже!
Я дал наказ ему тогда:
Поклоны, пост, молитвы,
Чтоб слёзно исполнял всегда,
Ведя с пороком битвы.
А дозу каждый день снижал —
И вот недавно утром
Монах мне, наконец, сказал,
Что пьёт лишь две-три рюмки».
За ту борьбу, что годы вёл
Средь общего презренья,
Монах спасение нашёл:
В Христе упокоенье!

Мат сметает Россию,
И сметет её вскоре,
Возрастает по силе,
Не горит и не тонет.
Лженаследие наше
И проказа души,
Беззаконий параша,
Где зловонье лежит.
Срамота без предела,
Совращение уст,
Омрачение дела
И грехов тяжкий груз.
В ад прямая дорога
В безысходный момент…
И не вымолит Бога
За страну президент!

Обидно превращаться в старика,
Когда в душе призывы молодые.
Неумолима времени река,
В которой мы – гирлянды дождевые.
И нету средств противиться ему,
Летящему через века потоку,
И уносящему всех к одному
Предуготованному свыше сроку.
И только искра Божия в душе
Всё верит в вечное предназначенье,
Не поддаваясь мыслям, что уже
Так близок срок и час упокоенья!

Расцвела неожиданно роза,
В октябре расцвела первозданно,
Невзирая на ветра угрозы
И холодные злые туманы.

А вокруг умирает природа,
Листья жёлтые жухнут бесславно,
Всё безрадостней даль небосвода,
Столь отрадная сердцу недавно.

А ночные сухие морозы
Шепчут зло ей: «Сними одеянье,
Сбрось его, непослушная роза,
Расцвела ты на смерть и страданье!»

И холодной рукой обжигая,
Лепестков её нежных касались,
Но в молитве, на стебле качаясь,
Они в силе своей оставались.

Так и тот, кто расцвёл в хладном царстве,
Не ко времени, не для забавы,
Украшая собою пространство,
Утверждая цветения право.
Будь в молитве торжественно стоек,
Не боясь холодов и угрозы,
Среди павших своею листвою,