Владимир Царейкин - Длинная дорога. Стихи. Невыдуманные рассказы

Слушай, Ханаанская земля,
Пой, певец Сиона вдохновенный,
Полюбила женщина царя —
Чище нет любви во всей Вселенной.

«Боже мой, Давиду помоги!
Ведь любовь к царю растёт в народе,
Перед ним склоняются враги,
И опять сегодня он в походе.

Господи, как я его люблю!
Буду я одна за всё в ответе,
За него я душу погублю.
Нет милей его на целом свете.
Без него я больше не могу.
Бог отцов, к тебе лишь я взываю.
Ты не дашь завистнику-врагу
Погубить Израиль наш, я знаю.

Пусть удачно кончит он поход,
Не погибнет от руки неверной!
Освети любовью свой народ,
Озари нас радостью безмерной!

Без него счастливой мне не быть,
Между нами горы и граница.
Как же трудно мне его любить!
Как хотела б птицей я родиться.

Полететь туда, где он сейчас.
Пусть моя мольба к нему несётся,
Глубина его прекрасных глаз
Пусть ко мне любовью отзовётся.

Крыльями к груди его припасть,
В счастье вместе с ним навек забыться
И изведать с ним любовь и страсть…
Боже, как мне хочется быть птицей!

День и ночь я думаю о нём.
Можно ли любить ещё сильнее?
Господи, прошу лишь об одном:
Дай ты мне обнять его скорее.

Он дороже, чем отец и мать,
Пусть соперниц у меня не будет,
Никому не дам его отнять,
Боже, пусть меня он не забудет.

Без него я – солнце без огня,
Без него нет жизни для меня.
Страсть моя огромна, как моря».
Полюбила женщина царя!

Туман клубился бело-голубой,
Земля плыла в пространстве бесконечно,
Светили звезды, месяц молодой —
Так создал мир Творец его навечно.

А из тумана на виду у звезд,
Сжимая лиру, юноша явился,
Как будто он пришел из мира грёз,
И взгляд его на небо устремился.

Он заиграл умелою рукой.
Волшебные, чарующие звуки
Широкою и светлою рекой
Над миром плыли. Исчезали муки

Из глаз страдальцев и немых рабов,
А юноша играл, и лира пела.
И, заглушая страшный звук оков,
Земная песня к небесам летела.

И пел Давид: «Бог наш народ избрал,
Не знали страха мы, и Бог был с нами,
В жестоких битвах он победу нам давал
И помогал расправиться с врагами.

Тогда за Бога и за свой народ
С мечом в руках евреи умирали,
И был неведом нам тяжёлый гнёт,
В то время рабства мы ещё не знали.

И песней я хочу народ поднять.
Его не запугают пытки, казни,
Оружие пора нам в руки взять,
На битву встать с врагами без боязни.

В моих руках меч тоже будет петь,
Наш час придет, и ждёт врага расплата.
Опять мы будем Родину иметь.
Брат с радостью опять обнимет брата.

Но помните, что Богу те милей,
Кто не стыдится веры и народа,
Кто не забыл о Родине своей,
Кто сделал выбор – смерть или свобода.

Так поднимись же, избранный народ.
Евреев уничтожить все хотели,
Опять Бог в трудный путь тебя зовёт,
И с ним дойдешь ты до желанной цели.

Свободна будет древняя земля,
Которой Аврааму Бог поклялся.
Иди же смело в бой, спаси себя,
Ты столько лет без Родины скитался.

Народы, словно братья, будут жить
На нашей славной, Маленькой планете.
Без войн и крови вечно могут быть
Грядущие века для всех людей на свете».

Союз распался, догнивая,
И я везде искал ответ:
Как миллионы, умирая,
Убийц терпели столько лет?!

Когда с фашистами сражались,
Их Гитлер запугать не мог,
Но тени Сталина боялись…
Мне случай всё понять помог.

Однажды я легенду слышал:
Народ когда-то жил в Крыму,
И если он на битву вышел,
То равных не было ему.

Хранимый волею Аллаха,
Своих врагов он побеждал.
Что стыд всегда страшнее страха —
Об этом каждый воин знал.

Но как-то все в походе были.
Оковы распилив, рабы
Охрану ночью перебили,
Восстали против злой судьбы.

Когда же воины вернулись,
То не могли они понять,
Как те, что перед ними гнулись,
Посмели против них восстать?!

С мечами на рабов бросались,
Хотели их с землёй стереть —
Но те умело защищались,
И не могли их одолеть.

Что делать – воины не знали.
Один старик совет им дал,
Чтобы мечи они не брали,
А каждый только плётку взял.

Как только плети засвистели,
Рабов вдруг стало не узнать,
Они от страха побелели,
Как зайцы бросились бежать.
Давно известно всем на свете,
Что для рабов и для собак
Нет ничего страшнее плети.
Так было, есть и будет так!

Волк пса в лесу однажды встретил.
– Ну, как живёшь? – его спросил.
– Неплохо, – пёс ему ответил, —
Бог дал мне всё, что я просил.

Конура с крышей защищает
От непогоды круглый год,
Хозяин косточки бросает,
Объедки со стола даёт.

Живу в тепле я и в покое.
И Волк, вздохнув, его спросил:
– Скажи, что сделал ты такое?
Чем это счастье заслужил?

Ответил пёс ему: – Ночами
Я на цепи дом сторожу,
Когда хозяин бьёт ногами,
Я с визгом сапоги лижу.

Разжалобить его стараюсь.
Сказал волк: – Лучше голодать,
Я никогда не унижаюсь,
Чтоб чьи-то сапоги лизать.

Евреи иногда вздыхают:
– Как нас там каждый уважал!
С тоской о прошлом вспоминают…
Для них я басню написал.

Хвалил Союз старик в берете
И всё стонал, что плохо тут.
Я попросил его: – Ответьте,
Как сына вашего зовут?

И он ответил гордо: – Вова!
Он у меня родился там.
У старика спросил я снова:
– А почему же не Абрам?

– У нас там так не называли.
Но ясно, что старик хитрил:
Ребёнку это имя дали,
Чтоб он «немного русским» был.

Чтоб дети в школе не дразнили
И не стеснялся он друзей,
Чтоб одноклассники не били
Его за то, что он еврей.