Валерий Свешников - Былицы

Не понравилось только отсутствие нормальной воды для питья и купанья. Все источники, а их оказалось немало, были с водой, которую пить не тянет. Она пахла сероводородом, а по-нашему, тухлыми яйцами, да и вкус воды был своеобразный. Спасало от жажды наличие продавцов с голубыми тележками и со стеклянными колбами, в которых был сироп – сладкий и ароматный. Особенно хороша была вода без сиропа, но продавщицы становились нелюбезными, когда мы заказывали воду именно «без сиропа».

Моя сестра Ира так полюбила воду, что у нее выработался особый ритм жизненных проявлений. Он заключался в трех уже известных нам важных этапах – попить, поесть, пописать. Так мы и передвигались по городу – от тележек с газировкой или магазина с соками к буфету или столовой, где что-нибудь съедали – мороженое, печенье или фрукты. Только мы выходили на оперативный простор, как появлялась потребность Иры в туалете. В те далекие времена их было также не очень много, да еще и очереди в женский туалет уже стали уже извечной и крепкой советской традицией. Но все равно увидели много, и что-то из этого запомнилось. Так, впечатлили красивые веранды-галереи, где болящие люди попивали минеральную воду. Я все ожидал, что найдем и галерею с нормальной водой, но, как вы догадываетесь, ожидания не оправдались.

Удивило, что в таком жарком южном городе не оказалось нормального водоема, где можно искупаться. Недавно узнал, что эта традиция крепка, как гранит, и до XXI века Пятигорск не поступился принципами.

Посмотрели мы и Провал. Удивительное место. Какова сила природы! Машук, да и все окружающие горы – это бывшие вулканы. Эти «изверги» извергались тысячи лет назад, но до сих пор не иссяк порох в пороховницах. В Провале так разило сероводородом, что становилось понятным, почему древние греки запахом ада считали «аромат» сероводорода. Там чувствуется какая-то силища, прорвавшая эту гору, как старый футбольный мяч. Народ туда валом валит. Недаром Остап Бендер там торговал билетами.

Потом уже с отцом и с Надей мы поднимались на Машук, посетили место дуэли Лермонтова, посидели в Эоловой арфе, но так и не уловили дыхания ветра. А жаль – было бы еще одно незабываемое впечатление.

А через неделю мы отправились в обратную дорогу.

Во времена нашего детства взрослые почти не вмешивались во времяпрепровождение детей, поэтому они быстро становились самостоятельными. Примером и подтверждением может служить грубоватая шутка, с которой родители обращались к детям, правда, уже умеющим плавать: «Утонешь, домой не приходи». Да и как родители могли проследить за детьми – многие работали, причем шесть дней в неделю.

В то далекое время наша страна с трудом выбиралась из-под обломков войны. Многого не хватало, может быть, не хватало иногда тепла в семейных отношениях, но детей тогда не воровали, не насиловали и тем более не убивали.

Утром мы выходили из дома погулять, хотя на деле это чаще были игры, начиная с фантиков и жмурок и кончая играми «в ножички» и прятки. Примерно в середине дня предполагался обед, а затем опять игры и забавы почти до темноты. У старших детей, помимо домашних дел: воды, дров, помоев и еще чего-нибудь, – были обязанности полуняньки и полунадзирателя за младшими сестрами и братьями. Родители знали, что дети во дворе и что они играют, и оставалось только провести с ними «вечернюю поверку». Надо вызвать их с улицы, покормить и спать уложить. Так что родительский контакт с детьми был только утром и вечером.

Конечно, радоваться такому непродолжительному «воспитательному процессу» не следовало бы, но, может быть, поэтому отношения между нами складывались почти по-взрослому образцу – без сюсюканья и лишней опеки.

Но зато как было хорошо, что мы не были стреноженными и поэтому ощущали не только свободу, но и ответственность за поступки и проступки. Но была свобода – это, пожалуй, самое главное! Однако и цена ее была большая. Немало друзей детства в детстве же ушли из жизни. Они тонули, попадали под поезд, калечились от самопалов и попадали в дурные компании, даже среди моих знакомых можно насчитать троих бедолаг, рано и нелепо погибших. А остальные? Все оставшиеся в живых, избежавшие всех опасностей свободного детства не всегда осознавали все достоинства и радости жизни. Их оптимизм, трудолюбие, но и некоторое легкомыслие часто происходят из того детства.

Мы с другом Славкой Матвеевым были, что называется, «не разлей вода». Все, что можно, мы делали вместе. Для этого книги, лыжи, коньки и велосипед, рыбалка и сбор грибов и ягод были хорошими поводами. Жалко, что в те времена телефоны не были в широком пользовании, но зато мы могли переговариваться с помощью фонарика и азбуки Морзе через окна наших квартир.

В баню мы тоже ходили вместе. Вообще-то о банях в те годы можно было бы слагать оды. Не меньше чем один раз в неделю бане надо было посвятить время. Бань, естественно, не хватало, а очереди в них были огромными. Стояли, бывало, по часу и больше. А потерянного времени уже тогда было жалко.

Мы почти случайно нашли выход из этого почти безвыходного положения. Два года с лишком с раннего утра ходили в одну маленькую баню. Там и пар был хороший, и народу немного. Открывалась она в шесть утра! Возможно, потому, что это была заводская баня ВРЗ.

С этой баней, правда, была необычная накладка. С самого открытия, когда в бане еще никого нет, в ней одна женщина мыла своего слепого мужа. Нам она не стала помехой, да и места в бане много. Мы мылись в одном углу, а верная жена с мужем-инвалидом – в другом. А спустя месяц уже привыкли к необычной ситуации и не обращали внимания на нее. Самое главное, мы не стояли в очередях, и никто не мешал нам болтать о прочитанном, увиденном и услышанном. Нам всегда было интересно общаться.

Понятно, что и в разные авантюры мы пускались тоже вместе. Так перед Новым годом мы увидели, что продающиеся елки не очень красивы, да и очень дороги. Решили, что надо попытаться самим добыть елку в лесу. А на ту часть сэкономленных денег можно купить катушку для спиннинга.

Родители были не против такого предпринимательства, и мы вышли в поход. Зима в том году стояла крепкая и снежная. До известного и любимого леса между Молочным и Вологдой мы добрались без особых помех.

В лесу мы быстро поняли, что не совсем готовы к приключениям. Снега было так много, что в нем можно было потерять валенки. Да и передвигались мы в высоких сугробах с большим трудом. Все подходящие по размеру елки до половины были завалены снегом. А добраться до основания деревца из-за снега было почти невозможно без хорошей лопаты.

Тогда решили срубить вершину какой-нибудь старой ели. А это очень высокая ель, и ветви у нее очень густые. Преодолевая частые и колючие ветви и борясь с подбирающимся страхом высоты, мы все-таки добрались до вершины. Вернее, до того места, где можно уже рубить желанную верхнюю часть ели. С трудом срубили своими туповатыми топорами по штуке и полезли вниз.