Андреа Рэй - Взрыв. Прошлое. Настоящее. Будущее.

– Ты меня слышишь? Моника сказала, ты в полном порядке. – я вздрагиваю от звука ее имени, а воспоминания оживают в памяти. Слишком яркие, слишком болезненные. Он поднимается со стула и говорит тихим, вкрадчивым голосом, как с душевнобольной. – Если ты меня слышишь, то не волнуйся, все хорошо, я просто выйду на минуту и приведу Монику, чтобы она все исправила.

– Нет! Стой! – уж если и есть кто-то в этом месте, кого я не хочу видеть больше, чем остальных, так это Монику, поэтому, как бы я не старалась, в голосе слышатся панические нотки. – Не приводи ее, не надо.

Он оценивающе смотрит на меня, словно пытаясь решить в уме какую-то сложную задачу, но садиться обратно.

– Говорить можешь, это хорошо. Как тебя зовут?

Я сглатываю и отвечаю:

– Изабель. – голос тише, и я замечаю, какой он грубый.

– Изабель? – удивленно спрашивает он, и я киваю, а он повторяет, кивая. – Изабель.

Потом бросает взгляд на тумбочку и извиняется, по его словам, он и думать забыл о том, что я голодна. Покосившись на тумбочку, я вижу поднос с завтраком, и чувствую, что и в самом деле проголодалась. Парень встает и направляется к двери, но останавливается, когда слышит мой голос.

– Могу я получить обратно мою одежду?

Он удивленно оборачивается и говорит:

– Не думаю, что это необходимо.

– Я не могу остаться в этом. – с отвращением говорю я, имея в виду дурацкую ночную рубашку.

– В шкафу полно одежды. Поговорим позже.

Он уходит, а я беру с подноса стакан с апельсиновым соком и быстро его выпиваю. Выбираюсь из кровати, но не чувствую никакой боли, что странно. Даже синяков на коленях нет, а я неоднократно падала. Наверняка, целительница. Только зачем тратить силы на какую-то пленницу? Как-то не вписывается в описание Сэма, да, заставить поверить, но лечить? Ничего не понимаю.

Подойдя к шкафу, я открываю его и присвистываю: никогда не видела столько платьев в одном месте. Сказать, что я не люблю платья, я не могу, возможно, в другой жизни, где нет нужды сражаться и убегать, спасая собственную жизнь, я бы их и носила. Но эта жизнь – все, что у меня есть, а в платье и на каблуках тут долго не протянешь, поэтому, следуя соображениям практичности, я нахожу джинсы, которые должны на меня налезть и черную футболку с длинными рукавами, что не так-то просто, потому что в основном одежда маленькая, как будто ее готовили для девочки лет четырнадцати. Впрочем, может так оно и есть.

Только натягивая футболку, я замечаю, что на мне нет медальона, и тихо выругиваюсь. Пару секунд я пытаюсь сообразить, куда он делся, но прихожу к выводу, что его просто забрали, а следом задаюсь вопросом, кому он мог понадобиться. Решив действовать по ситуации, я выдвигаю нижний ящик в поисках обуви, но вижу только босоножки и туфли на каблуках. Когда я уже отчаиваюсь хоть что-то найти, у дальней стенки мелькают высокие коричневые сапоги на плоской подошве со шнуровкой, и я только надеюсь, что они не окажутся малы.

Сев обратно на кровать, я смотрю на принесенный поднос с классическим завтраком: яичница с беконом, хлеб, масло и джем. Правда, о классических завтраках я знаю исключительно из книг, но привередничать не собираюсь. Съев все, жалею, что сразу выпила сок, потому что пить хочется еще больше, а потом вспоминаю про дверь, которую заметила раньше. Едва я захожу, как у меня буквально отваливается челюсть. Абсолютно белоснежная ванная, огромная, по моим меркам, с душевой кабиной из мутного стекла, унитазом, раковиной, полочкой с зеркалом над ней и кучей места на полу. Тут даже спать можно при желании.

Подхожу к раковине и, ни на что, особо, не надеясь, открываю кран, но вода из него течет прозрачная и чистая. Не теряя времени, ловлю струю губами, зажав волосы в кулаке, чтобы не намочить, и, напившись, закручиваю ручку крана и вытираю губы тыльной стороной ладони, но не успеваю ни о чем подумать, как слышу свое имя.

– Ты здесь. – слегка наклоняя голову, произносит парень.

– А у меня есть выбор? – саркастически интересуюсь я.

– Конечно.

Я закатываю глаза и прохожу мимо него, чтобы взять куртку со стула, но останавливаюсь, услышав его голос.

– Да, Изабель, ты можешь уйти, если захочешь. – устало вздыхает он.

– Хочу, – обернувшись, говорю я. – но мне нужен мой медальон.

– Этот? – невинно спрашивает парень, вынимая его из кармана, но, как только я протягиваю руку, он уже спрятал его в кулаке.

– Чего ты хочешь? – начиная злиться, спрашиваю я.

– Поговорить.

– Я ничего не знаю о вашем драгоценном острове, так что, либо отпусти меня, либо убей.

– Я не собираюсь тебя убивать, Изабель.

– Ты, может быть, и нет. – фыркнув, отвечаю я.

– А кто я?

– Откуда я знаю? – раздражаюсь я – Об этом нужно спрашивать тебя.

Недоверчиво заглянув мне в глаза, парень говорит:

– Ты и правда не знаешь, кто я.

– Понятия не имею.

– Меня зовут Ник.

– И? – подняв брови, спрашиваю я.

Он ничего не говорит, только смотрит на меня этим своим пронизывающим взглядом, и тут меня осеняет. Ник, лидер «Вэрума».

– Не может быть. – недоверчиво говорю я. – Сколько тебе лет? Восемнадцать?

– Двадцать один. – невозмутимо отвечает он.

– Все равно мало. – я замолкаю, Ник тоже молчит, как будто ждет чего-то. – Ну, раз ты тут главный, отдай мне медальон и отпусти.

– Сначала нам нужно поговорить. – возражает он.

– Зачем?

Ник пожимает плечами.

– Хорошо, давай поговорим. – соглашаюсь я. – Только после этого ты отдашь мне медальон и отпустишь нас.

– Нас? – он изумленно вскидывает брови.

– Меня, Силен и остальных.

– Я не могу.

– Почему это?

– Потому что они уже сбежали. – морщиться он.

Сбежали. Значит, у Шэрон получилось.

– Все? Хреновый ты, однако, руководитель. – хмыкаю я, скрещивая руки на груди.

– Не все. Сначала я убил парочку. Чтобы заткнулись.

– Что с вами всеми не так? – хмурюсь я. – Убить кого-то ради веселья?

– Я никогда не убивал ради веселья, я убивал ради цели. – хладнокровно отвечает он.

Покачав головой, я выбрасываю эти мысли из головы и почти требую:

– Отдай мне медальон.

– Изабель, я не идиот. Я не дам тебе оружие против себя.

– Оружие? – не понимаю я.

– Ты же не думаешь, что у меня нет людей, которые способны это понять? Я знаю, что твой дар заперт в медальоне.

– Значит, ты думаешь, что без него я абсолютно беззащитна? – быстро спрашиваю я.

– Я это знаю.

А еще утверждает, что не идиот. Похоже, мамин дар так и остался в нем даже после ее смерти.

Я протягиваю руку ладонью вверх:

– Верни мой медальон.

– Изабель, я верну его, но нам надо поговорить.

– Я не хочу с тобой разговаривать.

– Хватит упрямиться. – требует он.

– Отдай мой медальон. – медленно, чеканя каждое слово требую я в ответ.