Владимир Зангиев - Право отверженных. Повесть

В городе ввели комендантский час. Русские теперь по улицам ходили озираясь, с опаской обходили места скопления таджиков. Началось беспорядочное бегство из республики русскоязычного населения. После прошедших в Душанбе погромов осложнилась обстановка и в других городах. По местному телевидению постоянно выступали официальные лица и убеждали будто обстановка под контролем, призывали всех успокоиться и продолжать привычный образ жизни, заверяли, что подобное больше не повторится. Но население уже не верило властям. В «Новостях» даже показали три десятка задержанных молодых таджиков и среди них выделялся один весьма темпераментный мулла, которым, якобы, предъявлено обвинение в погромах и расправах над мирными жителями. Однако, через несколько дней неизвестно по чьему распоряжению все задержанные были отпущены на свободу. Так все убийства и насилия над русскими семьями сошли с рук таджикским погромщикам.

В Курган-Тюбе в этот самый период делались попытки массовых погромов. Из ближайших кишлаков в город пытались прорваться банды организованной и кем-то управляемой таджикской молодёжи. Но здесь эти отряды фанатиков не были столь многочисленны, как в столице, а посему силам внутренних органов и спецназа удавалось сдерживать их необузданные порывы. Зато за пределами города с захваченными русскими семьями расправлялись жестоко. Переворачивали автомобили, в которых те пытались уехать, – обливали их из заранее приготовленных канистр горючим и поджигали вместе с живыми людьми. Если кто-то пытался выбраться из горящей машины, его зверски забивали арматурными прутами, камнями или резали ножами.

После душанбинских событий из столицы республики прибыл домой сосед Владислава. Это был интеллигентный седовласый старик. Раньше он работал заместителем директора на местном трансформаторном заводе. У Александра Ивановича всё лицо было в кровоподтёках, голова забинтована, правая рука покоилась на перевязи. В глазах пенсионера застыл нескрываемый страх.

– Александр Иванович, что с вами случилось? – ужаснулся Влад.

– Ох, Владислав, что мне пришлось пережить на старости лет. Не дай бог!.. не дай бог!.. Даже в страшном сне такое не привидится, – исступлённо причитал престарелый сосед.

– Да что такое, расскажите толком?

– Ох-хо-хо! Поехал я в Душанбе дочь навестить, внуков повидать. А там такой кошмар начался. Людей убивали прямо на улице. Кругом бесчинствовали толпы озверевшей таджикской молодёжи. Крики, пожарища, стрельба накрыли весь город. Все дни погромов мы тряслись от страха, закрывшись в квартире.

– И когда же вам так досталось?

– Это уже позже случилось. Когда по телевидению объявили, что ситуация взята под контроль и все могут успокоиться, я поспешил уехать домой. В город нагнали много войск и милиции, поэтому создалось впечатление будто наведён порядок наконец. На автовокзале я купил билет на междугородный автобусный рейс Душанбе – Курган-Тюбе. Ещё так удивился, что обычно переполненный автобус оказался полупустым, а русских пассажиров сидело всего несколько человек. Из столицы выехали благополучно. А чуть дальше за городом дорога оказалась перегорожена легковыми автомобилями. Наш автобус остановили, и группа молодых таджиков ворвалась внутрь. Они выволокли всех русских наружу и принялись избивать. Среди нас оказалась одна девушка. Господи, что они сделали с ней! С неё стали прямо тут же срывать одежду. Бедняжка пыталась сопротивляться. Эти звери её повалили и избивали ногами. А потом насиловали у нас на виду. Когда бандиты вдоволь натешились, они освободили дорогу и разрешили проехать автобусу. С помощью водителя побитые русские кое-как забрались в автобус, занесли с собой и изувеченную девушку. У неё были выбиты передние зубы и вытек один глаз. В Ленинском районе мы передали пострадавшую на руки врачам местной больницы.

От услышанного у Влада зло заходили желваки на скулах. «Так вот что может случиться и с нами», – пронеслась в мозгу лихорадочная мысль. И он вопрошающе взглянул на собеседника:

– Да-а! Что же теперь нам делать?

– Остаётся одно. Поскольку на власть не стоит рассчитывать, значит нужно по примеру душанбинцев создавать и у нас в городе отряды самообороны.

– Пожалуй это единственное средство, чтоб защитить наши семьи от расправы.

Владислав немедленно собрал соседей-мужчин и посвятил их в свой замысел. Долго убеждать никого не пришлось – все согласились с резонным предложением. Так был создан в Курган-Тюбе первый отряд самообороны и командиром единогласно был избран сам его организатор. В отряде собралось около 80 человек. Влад установил круглосуточные дежурства. Теперь в центре их Заводского района всегда находилась группа вооружённых арматурными прутами мужчин. Тут же располагался металлический гараж Владислава, где скрывался арсенал из 16 охотничьих ружей и приготовленных бутылок с бензином. В случае тревоги дежурные должны были стучать стальными прутами по железным стенам гаража, тем подавая сигнал тревоги. Это означало всеобщий сбор и все обязаны были немедленно сбегаться к гаражу. Вскоре отряд был внесён в оперативный план обороны города. Патрулировавшие город силы правопорядка периодически навещали отрядных дежурных. При необходимости теперь нужно было звонить по указанному телефону и вызывать подкрепление.

Несмотря на предпринятые меры, под видом обычных жителей в город просачивались поодиночке радикально настроенные молодчики и периодически пытались дестабилизировать обстановку. Кто-то организовывал таджикскую молодёжь в группировки, которые рыскали по городским улицам, избивали попадавшихся русских, били стёкла в окнах, пытались чинить погромы. Но пока силам сдерживания удавалось предотвращать в городе массовые беспорядки.

В Заводском районе обстановка была наиболее спокойной, ибо отряд самообороны здесь держал ситуацию под контролем. Днём в районе во дворах даже мирно играли дети и в обычном режиме функционировали магазины. Были случаи когда вооружённая камнями и палками группировка таджикской молодёжи, разбивая оконные стёкла, ломилась по центральной улице района, но столкнувшись на пути с организованным отрядом самообороны, останавливалась метрах в пятидесяти. Чувствуя решительно настроенное сопротивление, таджики не решались вступать в открытое столкновение и позорно застопоривали свой ход. В адрес пикетчиков тогда летели оскорбления, а иногда и камни. Но командир отряда категорически запретил своим людям поддаваться на провокации и только по его команде вступать в решительные действия. Случалось иногда, что какие-то незнакомые личности таджикской национальности бродили по району и что-то высматривали. Изредка такие лица даже заговаривали с защитниками района, осторожно выведывая для себя нужные сведения. Так они знали в лицо всех участников отряда самообороны и их командира. Особенно напряжёнными были дни и ночи, когда очередное неформальное бандитское формирование пыталось прорваться в город. Тогда патрульные БТРы и боевые машины пехоты выдвигались навстречу и силами спецподразделений оттесняли агрессивную таджикскую молодёжь подальше от города.