Алексей Гурбатов - Жизнь со всех сторон. Сборник рассказов

Брат побитый пришёл домой, где находился отец, приехавший, как обычно на обед. Папа бегло осмотрел Сашу и понял, что без медицинского участия не обойтись. Выйдя на улицу к парадной дома, где стоял таксофон, он быстро набрал телефонный номер мамы:

– Валя, срочно бросай работу и немедленно приезжай в травмопункт – Сашу избили! Не волнуйся, с ним ничего страшного, просто челюсть сломана, – заверил отец.

Встревоженная мама бросилась в медицинское учреждение, периодически, останавливаясь и хватаясь за сердце, под которым зрела новая жизнь.

К счастью, для Саши, обошлось только сломанной челюстью без повреждения мозга. Этот урок «горе-покеристу» пошёл на пользу и он больше не искал «острых» ощущений. А папа, признав свою ошибку перед женой, впредь не предлагал моему брату перекинуться в картишки.

Вопреки запретам мужа, мама окончила ленинградский пожарно-технический техникум и уже работала по новой специальности, имея звание – младший лейтенант. Бухгалтерский труд она завершила и стала пробивать себе дорогу по офицерской стезе. Маме приходилось много работать, так как её зарплаты не хватало на нужды семьи. И хотя папа на тот момент трудился инженером в сталепрокатном цехе «Кировского завода», имея необходимое образование и отличные рекомендации от начальника развалившегося секретного конструкторского бюро, но свои заработанные деньги тратил на женщин, вино и карты. Поэтому мама оставалась в пожарной части по вечерам и, рыдая, сняв с себя китель с погонами офицера, шла мыть туалеты и наводить уборку на этажах, чтобы иметь дополнительные средства.

Нервные переживания и физические перегрузки негативно отразились на маме. Её здоровье сильно пошатнулось (возникли проблемы с сердцем), что не могло ни сказаться на будущем ребёнке.

В положенный срок мальчик появился на свет, но, прожив несколько часов, умер. В считанные дни, от сильнейших страданий и упрёков к себе, волосы мамы стали седыми. А ей было всего тридцать два года!

Но опускать руки мама позволить себе не могла. Собравшись с силами, она продолжала жить, регулярно посещая Никольский Собор. Невзирая на уверения советских властей о том, что Бога нет, мама молилась и ставила свечи под образа, не задумываясь о возможных взысканиях на работе за столь безрассудные действия. Именно Святая вера и искреннее желание, помогли ей вновь забеременеть, хотя врачи уверяли маму, что подобное невозможно.

Все девять месяцев мама оберегала плод от любых потрясений. Она соглашалась с грубыми оскорблениями пьяного мужа, чтобы не дать ему повода для применения силы. И вот, в последний день лета 1976 года, на свет появился я, став для мамы утешением в сложном мире человеческих отношений.

***

…Мама стояла в одежде, облокотившись на металлический стеллаж. Ей было плохо. Морщинистые руки тряслись. Говорила тихо, с трудом и заикаясь.

Я крикнул: «Мама!» – и, подойдя, крепко прижал любимого человека к себе.

Услышав родной голос, мама начала плакать и, поглаживая слабыми руками по моей спине, произнесла:

– Сыночек, родной, ну вот и свиделись!

Мои глаза наполнились слезами и одна, самая крупная, упала ей на лицо.

– Ну всё, всё, мой мальчик. Не плачь. Мне уже лучше. Тебя увидела и сразу полегчало, – сказала мама, вытирая мне слёзы.

И правда, её голос зазвучал увереннее. Осанка выпрямилась. Даже на щеках появился румянец. В общем, взяла себя «в руки».

– Молодой человек, выйдите, пожалуйста. Мне необходимо досмотреть Вашу маму и её сразу же проводят в комнату. После того, как она уйдёт, Вы зайдите сюда, чтобы в Вашем присутствии я проверила продукты питания и личные вещи для выявления запрещённых предметов, – вежливо произнесла сотрудница ФСИН (Федеральная служба исполнения наказаний), сверкнув сержантскими лычками на погонах камуфлированной формы.

– Скажите.., – попытался задать я вопрос представителю от администрации исправительной колонии, освобождая из объятий маму.

– Не беспокойтесь, врача ей уже вызвали, – перебив, ответила сержант на мой незаданный вопрос, видимо прочитав его в моих обеспокоенных глазах.

– Спасибо, – поблагодарил я предусмотрительную женщину и вышел за дверь.

Досмотр занял не больше двух минут (хорошо, что отменили унизительный обыск на гинекологическом кресле, заменив ту процедуру проверкой при помощи металлоискателя). Маму увёл наверх всё тот же дневальный, который сказал мне о её плохом самочувствии.

Я зашёл в досмотровую комнату и стал выкладывать на стеллаж всё, что привезла мама. Честно скажу, мне было невмоготу поднимать многочисленные сумки и сумочки. Хотя я без особого труда из положения лёжа жму от груди стокилограммовую штангу, от тяжести сумок даже мне стало дурно. А моя хрупкая мама тащила их от самого дома!..

К моменту моего рождения, брату Саше было без малого шестнадцать лет. Он во всю помогал маме и по хозяйству, и в заботах обо мне. Наша мама, наблюдая за действиями Саши, не могла нарадоваться отличным воспитанием старшего сына. В такие минуты она превращалась в счастливую мать двоих милых детей. Но длилось это недолго.

Папа продолжал пить «горькую», как заправский пьяница. Мама металась между пьяным отцом и плачущим мной, забывая о существовании Саши. В глубине души, ревнуя маму, он ненавидел пьяного отца и сожалел о моём рождении, но виду старался не показывать. Саша сильно любил маму и безумно переживал за её здоровье.

Когда врачи сказали маме, что я не буду ходить, брат постоянно был рядом с ней, выполняя любые мамины поручения. Саша оберегал и поддерживал маму, вселяя в неё веру в моё выздоровление. И мама верила. ВЕ-РИ-ЛА! Она прилагала все силы, чтобы я вырос самостоятельным человеком, в очередной раз забывая о себе. И на зло всем врачам и в благодарность заботливой мамульке, под удивлённые взгляды брата и отца, я пошёл. И непросто пошёл, а опередил график начала хождения на полтора месяца!

Но словно по нелепому закону физики, который гласит: «Если где-то прибыло, то значит где-то убыло», – мой отец заболел желтухой. Страшный недуг грозил перейти в необратимую болезнь печени и даже привести к гибели заболевшего, если не будут соблюдены строжайшие диеты. А папа к диетам относился никак. Он продолжал пить «беленькую», запивая её «красненьким».

С момента переезда мамы в Ленинград из Киргизии прошло много времени. Она возмужала и занимала достойное положение в социалистическом обществе. Отношения с братом Колей нормализовались, а обиды забылись. Да и все многочисленные родственники уже не видили в маме беспомощную, младшую сестру, а смотрели на неё с почтением и уважением.