Алексей Гурбатов - Жизнь со всех сторон. Сборник рассказов

Папа умер!

Когда два здоровых бугая в медицинских халатах выносили папино тело, я сидел возле лифтов на полу, оперевшись спиной на тёплую, лестничную батарею, и плакал.

Мне вдруг вспомнился один случай…

Мы тогда жили в «коммуналке» на Садовой, а я даже не ходил в школу.

Папа пришёл с работы перед самым моим приготовлением ко сну и мама, вспылив, сказала ему:

– Опять нажрался?! Да когда ж это кончится?

Отец, как обычно, отбрехался. Но в этот раз маму не удовлетворил ответ мужа и она решила закатить истерику, за что тут же получила сильную пощёчину.

Из маминых глаз потекли слёзы, а из уст ужасные слова:

– Чтоб ты сдох!

– Я сдохну в такой день, который ты запомнишь на всю свою оставшуюся жизнь! – высокомерно, с улыбкой на лице парировал папа и отправился спать.

…«Более запоминающегося дня вряд ли можно придумать!» – подумал я.

Какие бы ссоры не происходили между родителями, было видно, что мама очень сильно любит папу. Её любовь проявлялась в заботе о нём.

Только мама была в состоянии обрабатывать многочисленные гнойные язвы на папином теле, говоря при этом какие-то ласково-нежные речи.

Только мама могла подобрать нужные слова, когда папа от своей безысходности начинал плакать, наблюдая как хрупкая жена, надрываясь, купает его огромное тело, расплывшееся по всей ванне.

Мама говорила с огромной любовью:

– Серёженька, милый! У нас всё будет хорошо. Не нужно отчаиваться. Я с тобой. С тобой Саша и Лёша. Нужно держаться, родной!

И папа держался. А в знак благодарности, превознемогая страшную боль, танцевал. От вида, как каждая жировая прослойка папиного сто шестидесяти килограммового тела сотрясается под музыку, мама смеялась до слёз.

А на похоронах мама так искренне, и так скромно плакала, как может плакать только по-настоящему любящий человек, не желающий жалости со стороны людей, собравшихся на траурной процессии. Маме приносили соболезнования, но она, казалось, не слышала их, не веря в смерть родного, любимого человека и вспоминая красивые моменты из их жизни.

Мама очень сильно любила отца!

А дальше, не дав опомниться от смерти мужа, судьба «дарует» маме новые потрясения.

У Саши врачи обнаружили сахарный диабет. Страшный диагноз подкосил моего брата. Он стал злоупотреблять спиртным, тем самым подбадривая себя. Ссоры с женой из-за пьянства участились. Сашина семья распадалась.

Ощущение было такое, что кто-то там, наверху, мстит мужской половине рода Гурбатовых. И его проклятие переходит от отца к сыну.

Страдания матери я навряд ли смогу передать – не хватит слов описать всё, что она испытывала тогда. Уединившись, мама плакала, но, вытерев слёзы и высоко подняв голову, шла мирить поругавшихся, внушая Саше и его жене благоприятные перспективы на будущее.

Я со своей стороны тоже «помогал» маме.

Мой криминальный путь уверенной походкой привёл меня в тюрьму для малолетних преступников, оставляя на сердце матери очередной болезненный рубец. Чего ей стоило высвободить меня из острога, одному Богу известно.

Но, как оказалось, всё плохое только начиналось.

От огромных переживаний здоровье мамы ухудшелось. Её венозное и артериальное давление выросло до запредельных показателей, сделав из женщины-офицера нетрудоспособного гипертонника.

В 1993 году именно заболевание, а не возраст, стало для мамы основной причиной ухода на пенсию с любимой работы.

Проводы на заслуженный отдых майора МВД Гурбатовой Валентины Семёновны проходили в актовом зале ДК им. Газа. Такое количество народа в военной форме я видел только на парадах 9 мая.

Подъезд к ДК был заставлен чёрными «Волгами», из которых выходили красавцы-офицеры с полковничьими и генеральскими погонами.

– Мама, а кто все эти дядьки в папахах? – спрашивал я, восхищаясь тем, как каждый из офицеров высшего и старшего чина, приподнеся цветы, галантно целовал маме руку, а затем, что-то шепнув в ухо, улыбаясь, прикасался губами к её щеке.

– А это, сынок, практически, все мои воспитанники! – с гордостью отвечала мама, вытерая глаза от льющихся слёз счастья и грусти.

– Вот это да! Ну ты, мама, даёшь! Как много я о тебе не знаю! – с неописуемым восторгом и искренним удивлением говорил я, продолжая наблюдать за бесконечным потоком поздравителей.

И хотя мероприятие прошло на оценку отлично, но мама была грустна. Отчётливо было видно, как не хочется покидать ей столь дружный и весёлый коллектив, ставший для мамы за два с половиной десятилетия второй семьёй.

Единственное, что утешало новоиспечённого пенсионера – это долгожданное появление внука. Да, да! Мой брат Саша и его жена, после многолетних безуспешных попыток, постарались и сделали из мамы бабушку.

Но, к сожалению, и здесь не всё прошло гладко. Внучёк родился с болезнью дыхательных путей.

Беспорядки в Киргизии заставили маму подналечь на корвалол.

С распадом Союза, русских стали выживать из среднеазиатских республик. Было неважно, что на этих землях жили ещё твои предки. Достаточно было иметь европейский разрез глаз и некогда твой друг мог припомнить о том, что твой дед с наганом в руке вмешался в размеренный быт его деда-аксакала, заставив последнего уверовать в коммунизм.

Многочисленные мамины родственники, практически, в полном составе покинули обжитые места, поменяв Киргизию на центральную Россию.

Мамин брат Коля тоже покинул Бишкек. Он забрал с собой жену, младшего сына и дочь с семьями и прибыл на берег реки Псёл. Семья его среднего сына от смены места жительства отказалась.

Спустя год после выхода на пенсию, мама решилась покинуть Невские берега, чтобы оградить меня от пагубного воздействия криминала.

Мы переехали под Курск, где обосновался мамин брат Коля. Тогда брат с сестрой стали узнавать друг друга заново, живя на соседних улицах одного большого села с разрушенной церковью.

Но мамина задумка оказалась бездейственной. Даже сменив прописку в паспорте, я остался жить в Питере и не поменял образ жизни. В результате сново оказался в тюрьме. Как не пыталась мама, но вытащить меня не смогла. Я получил реальный срок, а она очередное нервное потрясение.

Год 1998 стал для мамы очередным испытанием на прочность.

Я отбыл заслуженное наказание и вернулся домой. Мама была безмерно рада моему возвращению и строила планы на будущее. Но я, дав понять, что не намерен жить в селе да, к тому же, и за её счёт, уехал в Питер. Мама вновь осталась одна.

В Питере я обустроился в квартире брата.

Саша жил один, так как недавно развёлся с женой. Супруга брата не смогла терпеть запои мужа и, забрав сына, переехала на съёмную квартиру.