З. Нуда - От Аккона до Мальборка. Детективно-историческая хроника

Лет пять назад Барбара начала работать над диссертацией по теме крестоносцев и крестовых походов. Для сбора необходимых материалов неоднократно выезжала в Польшу, посещала Мальборк и замок крестоносцев в этом городе. Судя по всему, среди найденных материалов ей попались какие-то интересные данные, которые каким-то образом связаны с врученной мне вазой. Барбара начинает поиск самой вазы или информации о ней сначала в Бялогарде, где, видимо, выясняет, что она передана в советское консульство в Щецине, потом ищет в Щецине, в российском посольстве в Варшаве, затем в Москве и Вильнюсе. Составляет список бывших сотрудников консульства, выясняет их адреса и начинает систематически посещать людей по конкретным адресам.

Поиск приводит ее ко мне в квартиру, куда она приезжает под благовидным предлогом с поляком-бизнесменом в качестве сопровождающего. Здесь, спустя час после прихода, Барбара неожиданно обнаруживает вожделенный предмет длительных поисков. Однако, больное сердце оказывается не в состоянии выдержать трепетные переживания, всплеск радости от долгожданной находки и связанную с этим стрессовую ситуацию. Она умирает. А следующей ночью вазу кто-то похищает из квартиры, и где она находится теперь не известно.

– Мы ничего с вами не упустили? – Риторически заканчиваю подведение итогов.

– Вроде бы все, что известно, – не упущено. Есть еще нюанс, правда. Мы не знаем, что было в начале: Мальборк, а потом информация о вазе или сначала информация о вазе, а потом Мальборк.

– Да. Это может оказаться принципиальным моментом. Думаю, диссертация нам хоть чем-то подскажет.

Конечно, ряд фактов, известных только мне, остаются в стороне. Но я делаю это целенаправленно: с одной стороны, в последующем, если нам придется действовать вместе, нужно иметь хоть какой-то задел для того, чтобы удостовериться, насколько Кинга будет искренней и добросовестной со мной. С другой стороны, табличка – единственное, что реально находится в моих руках, и именно она представляет собой какую-то ценность. Зачем же об этом трезвонить? А если она водит меня за нос и работает на «бандюков» -литовцев?

– Отлично. Теперь давайте посмотрим на то, что нам не известно. Какие вопросы нам нужно для себя прояснить? – достаю лист бумаги и авторучку.

Я не пессимист, наоборот: я махровый оптимист. И когда говорят, что «все плохо», отвечаю, что это все фигня и будет еще хуже. И тем не менее, перечень неясных вопросов получается достаточно внушительным и даже я начинаю ощущать бесперспективность всей этой затеи. Получается, что выяснить надо следующее.

* В чем ценность вазы? (для себя в уме сделал пометку: таблички с надписью)

* Кто инициировал передачу вазы в консульство? Был ли он осведомлен о её истории?

И следовательно:

* Почему столь ценный для кого-то предмет был передан в консульство СССР? По незнанию или целенаправленно?

* Почему столько лет о вазе никто не вспоминал, пока Барбара не занялась диссертацией?

* Какие данные удалось найти Барбаре? Связано ли это с историей? Связано ли это с крестоносцами и замком в Мальборке? Что было первым: ваза или Мальборк?

* Фамилия и все возможные сведения о научном руководителе Барбары по диссертации.

* Фамилии и координаты людей, посвященных в проблему или задействованных в поисках вазы.

* На каких принципах Барбара взаимодействовала с ними? Помогала? Исполняла их указания? Руководила и организовывала?

* Записи, пометки и другие документальные материалы Барбары по данному вопросу в записных книжках, в ноутбуке и прочих ее личных вещах.

* Диссертация. Анализ ее содержания на предмет любых зацепок, связанных с вазой. Возможно, перевод текста на русский язык.

Уже этих десяти пунктов оказывается достаточно, чтобы осознать свое полное бессилие. А ведь еще не учтена масса стоящих лично передо мной вопросов: кто же на самом деле Ежи, – реально бизнесмен или тоже причастный к поискам? Кто такие эти литовцы, работают на кого-то или сами организаторы? В чем тайна таблички? Ну и масса прочих мелких вопросов, которые могут проясниться по ходу действия.

– Итак. У меня складывается впечатление, что самым простым способом решения проблемы будет «забить» на все, забыть про вазу и жить спокойно дальше! Как вы считаете, Кинга? – пробую прощупать ее настрой.

– Ни в коем случае! Это будет несправедливо по отношению к сестре.

– Но вы понимаете, что основную часть этих пунктов можете прояснить только вы. Это же каторжная работа! Тут наизнанку нужно вывернуть массу вещей и фактов!

– Я все понимаю и готова пункт за пунктом над этим работать. Мы всю хронологию почти за 20 лет отследили, есть белые пятна…

– Осталось изучить хронологию истории Мальборка и крестоносцев с какого там, с 11-го или 13 века? И до 1987 года! – Издевка в моей реплике звучит совсем неприкрыто и ответной реакции не вызывает. Кинга шутить не настроена.

– Все, что касается Барбары, ее диссертации и поисков, – я могу попытаться выяснить. Покопаюсь в ее материалах, тетрадках, в ноутбуке, в записной книжке. А что делать с остальным – не знаю.

Договариваемся о поддержании связи, обмениваемся адресами электронной почты, номерами телефонов, в том числе и запасными вариантами на всякий случай: она дает номер мобильника своей мамы, я – своей старшей дочки. На тот же «всякий пожарный» случай записываю ее домашний адрес. В Вильнюс она планирует вернуться уже через день, максимум два и к выходным готова прозвониться с первыми результатами.

Мы беседуем больше двух часов. Кинга готова уже уезжать, спрашивает, где включить свет в туалете – «на дорожку». Минутой позже она с интересом осматривает поврежденную входную дверь, уточняет, связано ли это с похищением вазы, – надо ж хоть какое-то подтверждение получить, что ее действительно украли. Провожаю гостью до лифта и возвращаюсь к себе, – переодеваться, убирать со стола, мыть посуду, дождаться прихода дочек, да и вообще заниматься своими делами.

В это момент в кухонной тишине яростно звонит телефон. Домашний. Вздрагиваю от неожиданности.

Гогенлоэ говорил размеренно и продуманно, пафосной интонацией подчеркивая самое основное с его точки зрения. Взгляд его скользил поверх голов святых отцов, магистров и комтуров, а в паузах время от времени задерживался на трещинах в каменном полу.

– Мы – Немецкое рыцарское Братство – начали с несчастья, с госпиталя, с необходимости помочь несчастным, истерзанным битвами, истекающим кровью раненым и больным. Наше участие в крестовом движении народов началось с гибели немецкого императора Фридриха. А в какое время? – Когда Иерусалим захватил султан Салах-ад Дин. За столетие битв и сражений братства ни один немецкий рыцарь не вступил на землю Иерусалимскую! Это ли не история несчастий, поражений и унижений?!