Андрей Мерешкин - Книжная пыль. Рассказы

– Ну, расскажи: какой он?

– В смысле «какой»?

– Да в том самом смысле, – Ольга игриво подтолкнула подругу.

– Ах, ты о сексе! Но разве такое рассказывают?

– Точно, ты же не знаешь! Конечно рассказывают, и ещё как рассказывают, тем более лучшей подруге! – с нажимом сказала Ольга.

Впервые за двадцатилетнюю дружбу состоялся разговор, где Ольга не перебивала и не сопротивлялась образной манере Галининого рассказа с обилием чувственных подробностей, которыми она с художественной точностью наполняла почти все свои истории.

– …вот и сравни с моим бывшим ухажёром, которого ты нахваливала. Да я почти сорок лет над собой работала, а он даже кузовок для ягодки купить не удосужился. Теперь ясно, почему с ним мой бутон не раскрылся: мне элементарно не хватило тёплой, ласково-солнечной весенней нежности, к которой всегда тянется молодая трава, – патетично закончила рассказ Галина.

Ольга, не комментируя повествование Галины, угрюмо позвонила мужу:

– Дорогой, ты дома? Хорошо, никуда не уходи, я хочу с тобой серьёзно поговорить. – Она сухо попрощалась и с каменным лицом ушла.

Галина не обиделась на такое поведение подруги. С возрастом она всё реже спрашивала Ольгу, почему она так или иначе поступает с мужем и другими мужчинами. Некоторые мотивы ей были искренне непонятны. Потому она спокойно поехала домой, а рано утром вернулась в «Книжный», где у входа её дожидался местный участковый.

– Галина, здравствуйте. Я по поводу вашего заявления. Посмотрите, пожалуйста, на эти фотографии – может, кого узнаете?

Галина поздоровалась в ответ и взяла снимки. Ей показалось, что на одной из фотографий она увидела знакомое лицо. Его трудно было не приметить: почти круглая голова с мелкими чертами лица на худой длинной шее с большим кадыком.

– Вот этого, кажется, помню.

– Это он украл у вас книгу?

– Не уверена, но, в отличие от других, он точно был у меня в магазине.

– Спасибо за информацию. Мы позже вас вызовем для опознания.

– Да не за что! Вы его не наказывайте сильно: книга-то не ценная, хоть и хорошая.

– Мы знаем свою работу, – серьёзно сказал полицейский и, не попрощавшись, ушёл.

Галина вернулась в магазин и заняла место у кассы. Ей показалось, что рабочий день быстро закончился, как часто бывает, когда занимаешься любимым делом. Вечером, прогуливаясь, она неосознанно свернула на знакомую дорогу к дому Яниса, и пока шла, озябла. Оглянулась и явно увидела признаки осени. Невольно вспомнила шутку о как всегда внезапно наступившей зиме и оправданиях руководителей коммунальных служб. И поделилась ей при встрече с Янисом.

– Пойдем, я тебя согрею, – предложил он.

Галина молча прошла в спальню, разделась и легла на спину.

– Галь, всё хорошо?

– Да!

Янис снял одежду и впервые за несколько месяцев знакомства испытал забытое ощущение рутины супружеских обязанностей.

Вскоре Галина ритмично двигалась. Локоть Яниса сверху сильно давил на плечо, рука оттягивала волосы. Она понимала: если попросить убрать руку, то Янис потеряет равновесие, и была вынуждена ловить ритм его движений, пытаясь приблизить итог. Но процесс затягивался; тогда Галина посмотрела на потолок и увидела совершенно неинтересную, но, скорее всего, дорогую люстру сухого модернистского дизайна в акварельных цветах на ровном белоснежном потолке. Один оригинальный изгиб рожка не мог надолго отвлечь Галину. Минимализм – искусство для аскета, но не для её классического вкуса. Тогда она повернула голову влево и присмотрелась к книжной полке. Издания были в основном по международному праву, юриспруденции двух стран, причём часть из них на латышском языке. Зато справа ожидал сюрприз – полка с художественной литературой, где были представлены сразу три сестры Бронте: Шарлотта с «Джейн Эйр», «Грозовой перевал» Эмили и произведения младшей Энн, название которых не просматривалась с кровати. Далее шли Дафна дю Морье с «Ребеккой» и «Птицами», небольшое собрание сочинений Джейн Остин и пару десятков дорожных романов карманного формата. Список не впечатлил, и она, расстроившись, чуть грубее, чем следовало, сдвинула руку Яниса. Улыбнулась на его недоумённый взгляд и застонала. Янис ускорился. Галина повторно посмотрела на полку, вспомнила самые пикантные сцены из имеющейся подборки. Но их качество не тянуло даже на прелюдию, и настрой окончательно сбила серия разрекламированных любовных романов – как выяснилось позже, за авторством молодой и талантливой жены одного не менее талантливого министра. Рвение Яниса усилилось. Галина в попытке быстрее что-то предпринять не нашла лучшего решения, чем вспомнить полку любимых книг в своём кабинете. Уже с первых подробностей горячая волна растеклась по телу и ударила в мозг. Дальше Галина слабо понимала происходящее: урывками помнила позу на коленях, в которой при каждом шлепке по ягодицам мысленно переходила к другой книге. Ей даже понравилось: трудно предугадать момент очередного удара, потому не сразу ясно, до какого эпизода может дойти фантазия. В итоге любовники в изнеможении свалились на кровать.

Через несколько минут, словно в продолжение своих мыслей, Янис спросил:

– Галя, почему ты не попробовала раньше? Ведь проституция законодательно запрещена разве что для светских разговоров. Иногда пиццу труднее заказать, чем девушку.

– Зачем мне девушка?

– Ну, парня. Я со своей стороны говорю – не думаю, что с парнями другая ситуация. Вызвала бы, воспользовалась – куда уж проще! В крайнем случае подручные средства на каждом шагу продаются. Да и не верю я в отсутствие желающих.

– Ты прочитал книгу, благодаря которой мы познакомились?

– Прочитал? Ты так спрашиваешь, как будто моя посольская должность начисто лишает меня романтизма. Да я в юности эту повесть чуть ли не наизусть знал! – с чувством ответил Янис и приобнял Галину.

– Тем более! Тогда как, по-твоему, я могла просто воспользоваться?

Янис минуту подбирал слова, но мысли бежали и путались, и он передумал отвечать. Встал и пошёл заваривать чай. Они долго его пили, заедая бельгийским шоколадом. Осторожно поглядывали друг на друга, размышляя, что каждый из них недопонял в партнёре.

Потом Галина оделась и ушла. Скрипнув подъездной дверью, она вышла во двор и машинально свернула в сторону своего магазина. Зайдя внутрь, сразу же направилась в кабинет. Включив свет, подошла к вожделенной полке. Дрожащей рукой провела по обложкам в двух центральных рядах стеллажа. Потом ещё раз дотронулась до книг, но теперь медленно. Закрыла глаза, по памяти угадывая изгибы. Остановилась, почувствовав под рукой что-то незнакомое, и открыла глаза. Оказалось, на корешке книги, которую брал Янис, появилась глубокая засечка. Галина взяла фолиант и подушечками пальцев попыталась расправить вмятину, но слишком нежная кожа была бессильна пред неаккуратным обращением. Тогда Галина прижала раритет к груди и самозабвенно расплакалась. Эмоциональное потрясение окончательно её обессилило. Заметив несколько слёз, попавших на книгу, она завернула её в ткань, вытягивающую влагу, и оставила на круглом столе.