Creative Writing School - Пашня. Альманах. Выпуск 1

Дома у тети Тани привычно пахнет котом Пушком. Она, как всегда в старом цветочном халате, смотрит на Лиду излишне жалостливо, а с Ромой излишне сюсюкает.

Отказавшись от чая, Лида идет в комнату и забирается с ногами на диван рядом со спящим котом. Рома тут же бежит за ней с раскинутыми в стороны руками и криком «я самолетик!». За окном галдит детсад. Рому туда не отдали, потому что он часто болеет. «А зря», – думает Лида и жалеет, что не взяла с собой плеер.

Если бы не Рома, она была бы дома с мамой и бабушкой. А если бы не бабушка…

Сегодня во время открытого урока по английскому у них первый прогон «Спящей красавицы», «Sleeping beauty», которую они готовили к выпускному из начальной школы. Лида должна была играть Фею-Крестную. Мама, конечно, из-за работы прийти не могла, Лида не обижалась, а бабушка с Ромой собирались. «Ба, там же все на английском, – говорила Лида. – Ты ничего не поймешь.» Но бабушка махала рукой, мол, разберемся. Да уж, разобрались. Теперь Фею играет Юлька Кристалева, ее официальный дублер. Впервые в жизни она действительно жалеет, что пропускает школу.

– Лида…

Рома лежит на полу, задрав кверху ноги.

– Когда мы пойдем домой? Я хочу домой.

– Хоти.

– А когда бабушка проснется?

– Ты дурак, что ли?

– Сама ты дулака. Она спит, мне мама сказала.

Лида отворачивается к окну. Но Рома не унимается.

– Лида…

– Ну что?

– Долго она еще будет спать?

– Долго. Сто лет. Пока не поцелует прекрасный принц, – выпаливает вдруг.

– Плинц? – недоверчиво спрашивает Рома.

– Плинц.

Рома задумывается.

– А если я поцелую?

– А ты что, принц? – зло бросает Лида.

– Плинц, – неуверенно отвечает Рома.

Лида усмехается и ничего не говорит.

Рома еще пару секунд вглядывается в ее лицо, потом начинает что-то тихо напевать, держась за большие пальцы ног. Лида закрывает глаза.

С бабушкой прощаются на следующий день в маленькой церкви рядом с домом.

Она лежит в красном платье в горошек, которое последний раз надевала на дедушкин юбилей три года назад. Лида часто упрашивала бабушку его примерить, когда они собирались куда-нибудь вместе, но та наотрез отказывалась, так как оно «для особых случаев». По очереди к ней подходят родственники и соседи, наклоняются и целуют в лоб.

Мама еще утром попросила Лиду присматривать за Ромой, она суетится, все время бегает, с кем-то разговаривает полушепотом. Лиду немного мутит от запаха свечей и ладана, и, когда она замечает, что Рома стоит на цыпочках среди сморщенных соседских старушек, со слезливым умилением пропускающих его вперед, от бабушки его отделяет всего несколько шагов.

Она быстро подбегает к брату и, под удивленные взгляды, за руку вытягивает из очереди.

Он с тревогой смотрит на Лиду.

– Я не плинц, да? Бабушка не проснется?

Лида ищет глазами маму. Та стоит неподалеку, но смотрит куда-то в пол. Без макияжа, на лбу и в уголках губ морщинки. Садится на корточки перед Ромой.

– Рома, бабушка не… – и запинается. Вздыхает, берет его за плечи. – Ты принц. Но ты еще слишком маленький, понимаешь? Нужно чтобы хотя бы сто лет прошло, я же говорила. Иначе ничего не получится. Не получится…

Лида чувствует, как злость: на Рому, на бабушку, на маму – начинает отступать, но вместо нее приходит что-то другое, тяжелое, придавливающее к земле: опускается голова, руки соскальзывают вниз, сверху падают распущенные волосы, в глазах набухает вода. Она понимает, что бабушка и правда не проснется. Не из-за спектакля и не чтобы проучить Рому, а сама по себе. На голову ложится маленькая рука, но, вопреки законам физики, как будто забирает часть веса себе.

– Лид, я знаю. Пусть бабушка отдохнет, она, наверное, устала. Я не буду ее целовать. Ты только не плачь, ладно?

Рассказывать незнакомым людям о себе, а тем более о них самих – надо уметь. Иначе слушать не будут. А тем более – читать.

Значит, надо учиться

Есть странное предубеждение против обучения писательскому мастерству. Дескать, «на Толстого и Чехова не выучишь». Но при этом никто не удивляется тому, что люди годами учатся музыке (исполнительскому мастерству и композиции), живописи и скульптуре, кино и театральному искусству. И никто не сетует, что не каждый выпускник «творческого вуза» – Рихтер или Шостакович, Веласкес или Роден, и так далее.

Скорее всего, в массовом сознании срабатывает очень бытовая мысль о практической дешевизне писательского ремесла и, особенно, писательского дебюта: не нужен ни рояль (желательно с оркестром), ни холст, ни мрамор, ни целый театр или киностудия, чтобы осуществить свои потрясающие замыслы. Авторучка и тетрадь, а теперь и вовсе ноутбук – и вперед, и никаких «школ креативного письма». Даже бумаги не надо, вот ведь благодать!

Однако литературе нужно учиться так же прилежно, как живописи или сочинению музыки. Знать и понимать законы, чем одно отличается от другого. Не позволять себе штампов и красивостей. Развивать зрительную и языковую наблюдательность. Насыщать поступки героев психологическим и социальным содержанием.

Представленные в этом разделе работы студентов курса новеллы CWS – это лишь первые их шаги в прозе, даже не в прозе вообще, а в искусстве рассказа. Но уже сегодня видно разнообразие художественных подходов: тут и классический рассказ, и лирический этюд, и острая, прямо «о’генриевская» сюжетная изобретательность, и психологический реализм, и фантастическое преломление реальности…

Мои студенты написали не «рассказы вообще», не учебные работы по композиции новеллы – а попробовали переложить на бумагу свой опыт, свои наблюдения, мысли и страсти.

Мне кажется, что у них начинает получаться.

– Давай напишем рассказ. Вместе. А может даже, повесть! – сказала Она.

– О чем? – удивился Он.

– Не знаю…

Она задумалась. И действительно, о чем можно писать, когда обо всем уже давно написано?

– А просто так, вначале ни о чем – твоя глава, моя глава… А потом сюжет сложится сам собой. Как в жизни. Ведь никогда не знаешь, что будет дальше. А потом – бац! – неожиданность! – рассмеялась Она.

– Ну, да… Неожиданности – это по нашей части, – улыбнулся Он. – Но завязка все равно какая-то должна быть. Главные герои, что делают и прочее. Да, и в каком жанре писать-то будем?

– Только не про любовь! Сюси-пуси там всякие – этого не будет, только если чуть-чуть, мимоходом. Все как в жизни. Детектив! Иронический, естественно – если получится, конечно, – и Она замолчала, задумавшись, сможет ли быть достаточно убедительно ироничной.