Андрей Верин - Реципиент. Роман-головоломка

Однако вслушавшись внимательнее, понял: запись плохого качества, по всему судя, диктофонная, и содержание не претендует на художественность. Так что я скоро заскучал. Но продолжал слушать содержимое диска в пол-уха сквозь городские шумы, пока бродил по улицам в поисках парикмахерской. Скоро мне стало ясно, что записана была беседа женщины с мужчиной. Тот выдавал свое присутствие лишь сдержанным покашливанием и вдохами, предварявшими его реплики, ныне тщательно затертые. Она же пересказывала ему свою жизнь с предельной откровенностью, хотя для исповеди в ее тоне и недоставало надлежащего раскаяния. Напротив, говорила с вызовом, высокомерно, холодно.

В парикмахерской я отвлекся от подслушивания чужих тайн и с удивлением узнал, что нынче в салонах не бреют. Должно быть, посвятив себя работе, я отстал от жизни безнадежно – века до девятнадцатого, когда цирюльники еще были в чести. Незаметно подошел буревой фронт. За окнами стемнело. Загромыхало, полило. И я поймал себя на ощущении из детства, будто следом за грозой идет что-то недоброе, таинственное, страшное.

Получасом позже, коротко стриженый, я разглядывал свое новое отражение: не красавец, не урод – посредственность. Серая мышь, даром что черноволосый. На миг заколебавшись у дверей салона, шагнул под дождь. Вода потекла по лицу, по шее, за шиворот. Под ногами, жадные до территорий, расползались лужи. Я собирался в магазин, но деньги у меня в кармане, вымокнув, уж больно стали походить на свежеотпечатанные фальшивые. Заскочил домой переодеться и наконец побриться. Там-то меня и застал телефонный звонок.

– Ты дома? – раздался в трубке голос моей утренней знакомой. А я совсем не помнил, чтобы давал ей свой номер… – Я сейчас зайду. Нужно срочно переговорить!

– Э-э, – попытался я протестовать, но девчонка уже бросила трубку.

Я не готов был умирать ради прекрасной дамы с голода. Но не прошло и двух минут, как в прихожей раздался звонок. Не глядя я распахнул дверь и замер… Вместо девчонки на пороге высился, заслоняя свет потолочного плафона, бородатый парень неопрятного вида – в безразмерной клетчатой рубахе с оттянутыми карманами на груди и засаленных джинсах. Растительность на его пористом лице торчала клочковато и напоминала черный мох на березовом пне.

Более ничего в ту первую секунду я заметить не сумел, а второй у меня уже не было: едва незнакомец увидел меня, лицо его исказила гримаса ярости, с какой впору идти в атаку на врага. Что он и сделал в следующий миг, ринувшись на меня тараном. И, не успев опомниться, я оказался намертво прижат к стене его тяжелой тушей.

– Какого черта ты здесь делаешь?! – зашипел верзила и потянул лопату пятерни к моему горлу. Что было силы я ударил его головой в лицо. Попал, должно быть, вместо переносицы куда-то по зубам и от того сам едва не свалился без сознания, искры посыпались из глаз. Но мертвая хватка ослабла.

– Зачем же сразу драться? Ну, погорячился я, с кем не бывает! – Здоровяк вдруг заулыбался и коротко потрепал меня по плечу, как старого приятеля. От панибратства я опешил больше, чем от нападения. – Лучше бы чаю, что ли, предложил гостю. Баба-яга и та сначала Ивана-царевича накормила.

Если бы не апатия, с недавних пор овладевшая мной, я, без сомненья, отказал бы лжецаревичу в угощении. Но безразличие порождало бесстрашие, и несколько минут спустя, как образцовая домохозяйка, я расставлял на столе чашки, кипятил чайник, думая о том, что целый день отпаиваю чаем незваных гостей, и чем дальше, тем гости становятся хуже. Однако много требовалось усилий, чтобы испугать меня: собственную жизнь я смотрел, как фильм, в котором за меня играл дублер. Сам же я, будто матерый критик, видел только фальшь: сюжет казался неправдоподобным, декорации – малобюджетными, актеры – бесталанными. Перемотать пленку назад было нельзя, да и не очень-то хотелось.

Я выскреб лед из холодильника, завернул в полотенце и предложил компресс верзиле, хотя удар ему явно смягчила борода. Сам занялся тем же – на лбу у меня проступала шишка.

– Чем я тебя так разозлил? – После столь тесного знакомства я позволил себе перейти на «ты». – Я, вроде, и врагов еще нажить-то не успел…

– Как тебя звать? – пророкотал верзила.

Я представился, рассчитывая на взаимность, но напрасно. Гость потребовал:

– Паспорт покажи.

Я сходил к шкафу, где лежали документы, принес паспорт.

– Быть того не может… – выдохнул верзила и тем немало удивил меня: прежде моя фамилия ни у кого не вызывала сомнений, даже у лиц при исполнении. Однако удивлениям только положено было начало, ибо сразу вслед за этим он потерял к моей персоне всякий интерес, вытащил из-за пазухи книгу, полистал страницы и углубился в чтение. «Дисперсионные теории сильных взаимодействий при низких энергиях» – разобрал я на обложке. Оторопевший, только и сумел спросить:

– Я тебе не мешаю?

Не поднимая глаз от книги, он покачал головой:

– Нет, отчего же… Напротив, я тебя внимательно слушаю.

Я открыл рот, желая возразить, что слушать должен я, а он – объясняться, но в этот момент в прихожей снова раздался звонок.

На сей раз на пороге обнаружилась девчонка. Я уж успел забыть о ней.

– Ой… – вновь воскликнула она. Неудивительно: узнать меня теперь было непросто. – Пустишь?

– Да, если только ты не переодетый налетчик.

– Переодетый? По перемене внешности сегодня ты рекордсмен.

– Зря смеешься. Один такой уже сюда вломился.

Она проскользнула на кухню. И с радостным возгласом приветствия подскочила к верзиле. Ко мне же обернулась с упреком:

– Это не налетчик. Это, между прочим, физик, кандидат технических наук.

Одна банда, понял я. Спросил, усаживаясь за стол:

– Может, объясните, наконец, чем я обязан вашему визиту? А то здесь не читальный зал.

– Слушай, – перебила девчонка, – у тебя найдется что-нибудь съестное? Есть ужасно хочется.

– Шаром покати.

Похоже, в этом доме на мои вопросы отвечать никто не собирался.

– Я поищу?

– Валяй.

С детства я привык готовить сам, но тут такая каша заварилась, что мне стало не до кулинарии. Я достал пару банок пива, одну предложил кандидату технических наук, и тот не отказался.

– Сколько тебе лет? – спросил я. Выяснилось, что он не намного меня старше. Однако борода и крупное телосложение изрядно прибавляли ему возраста. И подле него я, худой, стриженый, бритый, выглядел мальчишкой. – Ты вправду физик?

За него ответила подруга:

– Да. И представь себе, он даже может отличить уравнение Шрёдингера от соотношения неопределенностей Гейзенберга.

Я представлял это с трудом. И уж совсем вообразить не мог, откуда о таких материях известно ей.

Девчонка гремела кухонной утварью, вторя далеким грозовым раскатам, и без умолку болтала, обращаясь только к физику. Тот молчал, но явно чувствовал себя как дома. Ощущая себя лишним, я взял пиво, вышел на балкон.

Читать дальше