Игорь Аркадьев - Записки старого доктора

Вот и вся автобиография в сокращённом виде с порцией незатейливых праздных рассуждений об увиденном до сих пор. Возможно, я допустил слишком много субъективных оценок, ну что ж, это же не научная монография, для художественной формы сие вполне позволительно. Да и научная литература последнего времени сплошь пестрит субъективными оценками. И ничего, меньше профессоров от этого не становится. Однако пришло время объясниться, а зачем я нарисовал здесь эту не очень весёлую картину последнего и ещё далеко не оконченного времени, конечно, если говорить о нас, современниках этих событий. Тем более, что я уже обещал это сделать. А дело в том, что всё последующее изложение, все события этого произведения, развиваются исключительно в этой мною описанной среде (конечно, описанной в сильно урезанном виде). Уже сегодня повзрослели молодые люди, которые, в силу своего возраста, не в состоянии помнить девяностые. Конечно, они видят современность, которая не намного лучше, но мы должны подумать и о тех, вполне благополучных людях, которые жили и продолжают жить в иных, значительно более благоприятных условиях. Они тоже должны иметь приблизительное представление об обстановке, в которой существуют герои данного произведения сомнительного искусства. И ещё один важный момент, о котором я хочу предупредить заранее. Ко всем моим недостаткам, предъявленным выше, я могу с прискорбием заявить, что не обладаю сколько-нибудь значительным воображением, позволяющим выдумывать какой-нибудь интересный сюжет, способный привлечь праздное внимание возможного моего читателя. Всё дело в том, что события, о которых пойдёт речь, вполне документальны, то есть, они взяты из реальной жизни. Всё, что мне нужно было сделать, это придать некоторую литературную обработку первоисточнику. Поверьте, сделать это было не слишком трудно, посему и заслуги особой я за собой не чувствую.

И наконец, я должен перейти к описанию недолгой истории появления в моей жизни этого упомянутого первоисточника. Я уже мимоходом сказал о том, что моя последняя жена умерла. Произошло это в несчастливый для меня 2013 год. Я понял впервые в жизни, что я умею страдать по-человечески. Она была настолько незаметна, настолько удобна и приспособлена ко всей моей самовлюблённой сущности, что я не мог и представить себе, что когда-то это может прекратиться. Но прекратилось. Я теперь хорошо себе представляю, почему вдовцы, особенно зрелого возраста, с таким трудом выживают после ухода своих женщин. И очень часто отправляются вслед за ними через короткое время. Я теперь убеждён, что женщина должна переживать своего мужчину, а не наоборот. Это будет правильно. Нет, я не ударился в пьянство, не стал употреблять наркотики, даже не закурил. Нет. Я просто перестал за собой ухаживать, перестал бриться, прекратил стирать носки и рубашки. Мне было всё равно, в чём я одет, что я поел и буду есть. От меня дурно пахло, я стал ловить на себе удивлённые и иногда презрительные взгляды соседей. Я не умирал, нет, это называется иначе, я медленно подыхал, как несчастное животное. Это состояние продолжалось довольно долго, месяц, может быть два. Приехала дочь, привезла внука, долго выговаривала мне, я начал приходить в себя. Я стал пропадать на даче, ковырялся в огороде, рыбачил с внуком, потом, когда его забирали, рыбачил без него. Я занимался мелкими домашними делами и снова почувствовал запах дыма, аромат росы, благоухание леса и реки. Я стал оживать. Сбрил бороду и вроде узнал себя в зеркале. Появился некоторый интерес к окружающей меня среде. Выяснилось, что пока я интенсивно хандрил, на моей лестничной площадке появился новый сосед, выкупивший квартиру напротив. Одинокий худощавый мужчина лет пятидесяти (оказалось пятидесяти пяти). Я не ценитель мужской красоты, всю жизнь меня, слава богу, интересовали только женщины, но было в его внешности что-то, что нравилось женщинам, это было заметно по реакции женской части нашего дома. Тем не менее, жил он очень уединённо. Раз или два в неделю его навещала какая-то очень миловидная женщина лет сорока, возможно не из нашего городка. Я никогда её не видел раньше. Возможно, она приезжала из Одессы или ещё откуда-нибудь, не знаю. Было заметно, однако, что эту свою связь они старались не афишировать, она всегда старалась быстро проскочить мимо случайных соседей и поскорее попасть в квартиру. То же и в обратном направлении. Как впоследствии выяснилось, нового соседа звали Александр, повторяю, он держался очень обособленно, ни с кем близкого знакомства не сводил, но был предельно вежлив и предупредителен. Короче говоря, держал дистанцию. Откуда он появился, почему решил обосноваться именно здесь, никто не знал. Постепенно я отметил для себя ещё одну его особенность. Он часто вежливо улыбался, раскланиваясь с новыми знакомыми, однако, при этом, его глаза оставались серьёзными и даже печальными. Было сильное впечатление, что эта верхняя часть лица его как будто принадлежала другому человеку. Это выглядело довольно странно.

Впрочем, постепенно нам удалось даже свести приятельские отношения, причём такой чести среди окружающих соседей удостоился только я. Как-то Александр пригласил меня к себе домой с просьбой помочь ему что-то перетащить из угла в угол, не помню, экран телевизора, что ли. В квартире была эта его миловидная подруга. Она улыбалась и выглядела счастливой. Её звали Надежда, она представилась очень доброжелательно. Я представился в ответ: «Владимир, можно Вовка». Они рассмеялись шутке, а через три минуты мы уже были на ты, несмотря на некоторое моё преимущество в возрасте. Впоследствии я бывал у соседа ещё несколько раз по разным поводам, в том числе однажды он пригласил меня отведать очень хорошего коньяка, то есть, просто так. О чём-то мы говорили, о политике, как же без неё, о погоде, о каких-то местных новостях. Но никогда о чём-то конкретном, например, о его прошлой жизни, образовании, профессии, бывших жёнах и детях. Его предшествующая жизнь была вне возможных тем для обсуждения, я это почувствовал очень быстро и не настаивал.

Наконец, произошло вполне заурядное событие, которое, собственно, и привело в конечном итоге к появлению данного произведения, правда, в тот момент я догадываться об этом не мог. Как-то вечером раздался телефонный звонок.

– Привет! – услышал я в трубке голос Александра.

– Привет! Как поживаешь? – ответил я.

– Нормально, заходи на рюмашку, поболтаем. Свободен?

– Пенсионер всегда свободен, сейчас буду.

Через пять минут я был у него. Выпили по рюмашке. Затем чаю. Поболтали ни о чём. Ещё посидели. Посмотрели новости, выразили недовольство. Я засобирался.

– У тебя, кажется, дача есть? – неожиданно спросил он.