Игорь Сотников - Причины и следствия моего Я

– Сегодня мы гуляем! – Громко заявил кормилец, вытащив из пакета полуторалитровую пластиковую бутылку, и бросил торжествующий взгляд на свою подругу по теплотрассе, с трудом отыскав должное восприятие сказанного им на ее опухшем от возлияний и необходимости лежать на твердых поверхностях, а не на диване лице. – Как только зима закончится, то надо будет её бросить, – сделал вывод кормилец, чья относительная трезвость позволила ему здраво посмотреть на малую симпатичность (отчего ему сразу же захотелось сгладить её, приложившись к бутылке) его подруги Надьки, которая в последнее время оборзела и, не дожидаясь его, уже источает радость своего бытия.

А ведь он как человек здравомыслящий, для которого всё это чувствительное баловство является пережитком молодости, и выделил её из всей огромной массы претенденток на его благосклонность лишь из-за её объемных размеров, которые, по его здравому рассуждению, способны согреть его в наиболее холодные ночи. Но она, паскуда такая, освоившись и возомнив о себе не знамо чего, используя его тягу к задумчивости, с которой он, выпив лишка, ныряет под стол, вместо того чтобы показать свою незаменимость и, вытащив его из под стола, согреть в своих объятиях, раскрывает их для кого-то другого и, как ему кажется, для этого Витька. Кормилец с подозрительностью во взгляде, посмотрел на своего напарника Витька, который, падла такая, однозначно хочет занять его место главы теплотрассы.

– Нет уж, не бывать такому! – Кормилец, крепко сжав пластиковую бутылку, решил, что сегодня же, подпоив этого Яго, вытрясет из него всю правду о его ночных шашнях с Надькой.

Да, кормилец не в пример современному поколению начитан. «И ты, Брут! Мавр сделал своё дело, Мавр может уходить». И ещё в таком роде массу изречений может выплеснуть на вашу голову знаток сонетов и запоминающихся стихотворных фраз, любитель поэзии и пышных булочек кормилец Филимон. Который, надо отдать ему должное, благодаря этому своему поэтическому новаторству и занимает такое своё привилегированное положение среди различного рода пышнотелостей, чья приземленная материальность, так сказать, стремится ко всему духовно возвышенному.

– А Филимон сегодня молодец! Ловко сумел заговорить зубы этому недотёпе. – Витек доставал очень разнообразный продуктовый набор из пакета, который, к их удовольствию, уже был предусмотрительно раскрыт передаточным звеном между магазином и ими, покупателями. Этими носителями сбережений, которые и нужны лишь для того, чтобы тратиться в магазинах, тогда как все сливки подбирать будут они, работники интеллектуального труда, без практического знания которого так просто и не выживешь на улице.

– Угу. – Кормилец Филимон интроверт, и поэтому несколько скуп на выражения своих чувств, да и к тому же за всеми этими похвалами Витька ему теперь видится нечто другое. «Ты мне тут зубы не заговоришь», – Филимон подумал про себя и, прищурившись, обдал Витька холодным взглядом.

– Ну что, пора бы уже согреться. Давай, наливай. – Витек своим соударением железных кружек вывел Филимона из своей внутренней констатации факта, планируемого заговора против него. После этого Филимон, сделав усилие, улыбнулся и, раскрутив бутылку, принялся разливать по кружкам эту содержащуюся в бутылке ядерную смесь.

– Я прямо уже чувствую внутренний запал вискаря! – С дрожью в теле, как и все присутствующие, не сводя своего взгляда с горла бутылки, из которой вытекала ядреная жидкость, сопроводил своим замечанием это действие Витек. Что же касается самой ядреной жидкости, то в её консистенции были замешены десятки желаний и мокрот очень различных и очень незнакомых людей, которые по той или иной причине не удосужились увидеть дно своей бутылки. Которая в один ловкий момент перекочевала в руки Филимона и была перелита в эту пластиковую емкость, в которую, в общем, без всякого разбора и очередности и вливались все остатки недопитий уже не слишком бодрых людей.

Ну а сегодня Филимон с помощью своих умелых действий сумел не только выдавить из прохожего осознание его, Филимона бренного бытия без каких-либо сигарет, и пока зазевавшийся прохожий делился с ним своими сигаретами, Витек незаметно умыкнул у того его пакет, где, к их радости, оказалась только початая бутылка вискаря. Ну а вискарь и составил основу внутреннего содержания этой пластиковой бутылки. Оттого-то, наверное, Филимон, уставший от примитивности пития с примесями, предчувствуя практическую неразбавленность напитка, и заявил, что они сегодня гуляют.

– Ты, я смотрю, не только чувствуешь, но и весь запах уже втянул в себя, – с раздражением заявил Филимон, явно придираясь к Витьку (Филимон и сам во всю работал ноздрями, втягивая в себя эти возбуждающие и будоражащие сознание запахи).

Но Витек ничего не слышит, и как только Филимон, каждому из них отмерил свою первую порцию, с жадным нетерпением, быстро приложившись к кружке, в один момент исчерпал ее возможности, после чего с благодушной улыбкой на лице, отставив кружку, принялся уминать сыр с колбасами. Филимон же, чье сознание, устав от своей занятости этим Витьком, мигом склонило его к своей кружке, и он, как в детстве, упершись лбом о края кружки, уже со своей жадностью принялся пополнять сознание этим источником зависимости от себя.

– Да и хрен на этого Витька. О чём с ним, можно говорить, – делая последний глоток, порешил Филимон, чья приветливая душа, имея высокую чувствительность, уже с первого прикосновения жидкости к себе начала примеривать себя под мир, а не как до этого, мир под себя. После чего выдохнув из себя попутные запахи, Филимон решил, игнорируя Витька, обратить свой взор на Надьку, которая, по его разумению, требовала от него «сурьёзного» разговора. Но Надька, к его запоздалому вниманию, справившись со своей дозой куда как быстрее, чем он, не выдержала наплыва этих новых чувств на старые дрожжи, которые несла с собой эта новая чаша пития, и, уйдя в себя, уронив голову на грудь, посапывая, принялась воодушевлять себя и всех ко сну.

– А Надька в своём репертуаре. – Заржал Витек, как только заметил такое достойное себя поведение Надьки.

– Ну, тебе виднее, ты, наверное, все её репертуары знаешь. И ни одного не пропускаешь. – Филимон, увидев в этом заявлении Витька, намёк на их с Надькой, более близкие чем с ним, отношения, не выдержал и бросил Витьку эти свои подозрения.

– Да успокойся ты, Филимон. Ты же знаешь, что меня толстые бабы не прельщают. Вот худющие, это да. Да и к тому же, если смотреть на мир с житейской стороны, то им при той же отдаче на прокорм и на пропой куда меньше надо. Так что ты Филимон при всей своей сообразительности допустил большую ошибку, остановив свой выбор на этой Надьке. Да уж, обижайся, не обижайся, а я ума не приложу, что ты в ней такого нашел, чего в других нет.