Сергей Мищук - Рождение Надежды

Через несколько минут, во время чтения священника, в церковь зашла молодая девушка в чёрном полупрозрачном платке на голове. Её взгляд был совершенно пуст, а глаза смотрели на пол. Девушка зашла ближе к середине церкви, не обращая внимания на окружающих. Казалось, что она не видит и не слышит ничего вокруг. Через несколько минут девушка опустилась на колени, что привлекло внимание многих, в том числе и Ольги. Многие начали указывать на девушку. Бабушки перешёптывались и крестились. Стоявшая на коленях девушка и дальше была совершенно обездвижена.

– Бабушка, что с ней? – спросила Ольга.

– Не знаю, Оленька. Видимо тяжесть большая на ней. Вот и пришла к Господу о спасении просить.

Девушка, привлёкшая к себе столько внимания, подняла глаза и устремила их на икону Божией Матери, висевшей над царскими вратами. На щеках появились слёзы, и девушка опустила голову на деревянный пол церкви.

– Нагрешила, а теперь кается, – услышала Ольга голос какой-то старухи, стоявшей неподалёку.

– Да, наделают грехов, а потом к Господу идут, – согласилась другая и перекрестилась, обратив взгляд на священника.

Внутри у Ольги возникло чувство ненависти к старухам и сочувствие к девушке. Она хотела подойти, помочь ей, но знала, что нельзя. Ольга обернулась и увидела, что Людмила тоже с жалостью смотрит на вошедшую прихожанку, утирая слезу.

– Просто нужно всегда верить в Господа, – не унимались старухи, стоявшие у окна и с осуждением глядящие на девушку. – А то развелось сейчас таких, которые, то и дело, словами паскудными и делами нечистыми гневят Бога.

Ольге не нравилось, что старухи осуждают девушку, поэтому решила отвлечь от них внимание и продолжила рассматривать пышные внутренности церкви, время от времени поглядывая на прихожанку. Ольга хмуро, с удивлением, посмотрела на Ангелину Власьевну, которая только хмыкнула при виде прихожанки.

«Несчастная, – сочувственно подумала Людмила, внимательно смотря на девушку. – Пусть у тебя всё будет хорошо. Я хоть твоего имени и не знаю, но хочу, чтобы ты была счастлива. Пусть все твои горести уйдут. Пусть твоя жизнь наладится».

Вошедшая девушка через несколько минут встала, и Ольга увидела её заплаканные, но всё же глядящие в пустоту глаза. Обернувшись от престола, она медленно направилась к выходу, оставив за собой только косые взгляды.

– Вы посмотрите на неё, – сказала всё не унимавшаяся старуха, – даже не перекрестилась.

– Совсем нет смирения в молодых, – нервно поддакнула вторая и перекрестилась, держа в руке молитвослов.

Ольга, смотревшая вслед уходящей девушки, почувствовала в груди сильную тяжесть. Из глаз начали течь слёзы. Ольга не понимала, что с ней творится, но она расплакалась и прислонилась к матери.

– Доченька, что случилось? – спросила Людмила, обняв дочь.

– Так жалко, – сквозь всхлипывания обрывисто говорила Ольга. – Мама, мне так жаль ту девушку. Она так мучается. Мама… – Ольга не смогла договорить и зарыдала.

– Не плачь, доченька, всё будет хорошо. У той девушки всё наладится.

– Мама, она же не виновата. У неё какое-то горе. Она так мучается. А я никак не могу помочь, – Ольга не могла остановить рыданий.

– Мы ничем не можем ей помочь, Оленька. К сожалению, ничем, – сказала Людмила, на глазах которой тоже были слёзы.

Сквозь слёзы, Ольга видела стены с висевшими на них иконами, вызывающими у прихожан чувство благоговения и таинственного страха перед неизвестным и божественным. Внезапно, взгляд Ольги оказался прикован к огромной, висевшей на толстой цепи, позолоченной люстре. В ней горело множество свечей, посылая вверх потоки перегоревшего воздуха, отчего в церкви всё это время было невыносимо душно и жарко. Взирая на яркий свет, долгое утомляющее пребывание на ногах, и ужасную духоту, Ольге становилось плохо, а перед глазами застилался туман. Прижавшись к матери, Ольга закрыла глаза. В голове гудело. Почувствовав, что дочь падает в обморок, Людмила поддержала Ольгу и начала выводить её из церкви, проходя мимо прихожан, устремивших взгляд на священника. Некоторые косили взгляды на уходящих из церкви Людмилу и Ольгу.

На подсвечнике горело множество свечей. Капли воска стекали вниз, засыхая и оставляя за собой след. Пламя свечи, которую поставила Ольга, качалась в разные стороны. Недвижимым при этом оставался только чёрный обгорелый фитиль. Иногда свеча потрескивала, и серый дым поднимался вверх, ко второму этажу, откуда доносилось пение церковного хора. Певчие громко запели тридцать третий псалом. Их голос сливался и резонировал с молитвами прихожан. Когда высокий женский голос закончил петь, все сразу же затихли. На короткий миг в церкви наступило полнейшее безмолвие. Ни священник, ни певчие, ни прихожане не смели нарушить благоговейную тишину.

Через несколько минут Людмила с дочерью сидели во дворе церкви, на лавочке. Ольга немного отдышалась и утирала слёзы. Людмила смотрела на дочь, иногда переводя взгляд на двери церкви. Через несколько мгновений из них появилась Ангелина Власьевна, направившаяся к Людмиле с Ольгой:

– Почему вы здесь? Служба ещё не закончилась.

– Ольге стало плохо, – ответила Людмила.

– Давайте поскорее вернёмся внутрь, – торопясь, сказала Ангелина Власьевна. – Нужно быть до конца.

– Мы подождём здесь, – уверенно ответила Людмила.

Вздохнув и с некоторой злобой посмотрев в глаза дочери, Ангелина Власьевна обернулась и направилась к дверям церкви. Перекрестившись, она зашла внутрь.

– Мама, – спросила Ольга, держа в руке лист, упавший с дерева, – почему те бабушки осуждали девушку?

– Не знаю, доченька. Наверное, они плохо воспитаны.

– Но как же так можно? Они не видят, что ей плохо? – с непониманием спросила Ольга, посмотрев на маму.

– Наверное, видят. Но я не знаю, что тебе ответить, – заключила Людмила. – Я не могу этого понять. Мне самой очень жаль ту девушку.

– Мама, я не хочу больше в церковь. Мне страшно там. Я боюсь.

– Хорошо, доченька. Мы больше не пойдём. Я поговорю с бабушкой.

– Спасибо мама, – сказала Ольга и прижалась к матери. Людмила обняла дочь и смотрела дальше на высокие позолоченные купола церкви, из которой, через несколько минут, начали выходить люди.

В церкви зазвонили в колокола. Птицы, сидевшие на дереве неподалёку, испугались и улетели вдаль. Ольга взглядом провожала стаю. Ритмичный звон колоколов, оповещавший о завершении службы, набирал скорости, провозглашая хвалу христианскому богу. Потом, резко оборвавшись, звон колокола оставил за собой длинное эхо, которое, как казалось Ольге, медленно затихая, распространилось на весь мир.

Одной из последних, вместе с некоторыми другими пожилыми женщинами, вышла и Ангелина Власьевна.