Сергей Мищук - Рождение Надежды

– Просто раньше был порядок, – сказала первая женщина. – Каждый ходил на работу и знал, что получит. Цены не менялись. Зарплаты не менялись. Всё было стабильно.

– Да, стабильности нет, – подтвердила вторая женщина. – И порядка нет.

«А вот и ответ, – подумала Людмила и в душе засмеялась. – Вам не счастье нужно. Вам нужен присмотр. Вам нужен порядок. Вы не хотите ни о чём задумываться. Вы хотите, чтобы думали вместо вас. Вы хотите, чтобы вами управляли, как скотом. Вам нужно, чтобы правила жизни в вашем хлеву никогда не менялись. Вы готовы жить в свинарнике, лишь бы он никогда не менялся. Вот к чему вы идёте. Вам не нужно свободы. Вы не хотите дышать вольным воздухом. Вам лишь нужно, чтобы в ваше корыто ежедневно, в одно и то же время, подавался корм. Больше ничего не нужно… Мне ведь тоже трудно. Не меньше, чем вам. Но, почему-то, жалуетесь только вы. Хоть я живу в мире, созданном вами».

– Раньше было лучше. А всё эта молодёжь. Никакого уважения. Никаких принципов.

– А какие они невоспитанные. Это же просто кошмар. Ужасное поколение растёт. Мы такими не были.

«Да вы такие же, как и моя мать. Вы, по-моему, все одинаковые. Конечно же, вас же всех делали одинаковыми. Всю свою жизнь. Вы стали продуктом грандиозной стандартизации. Причём, вы помните только хорошее из своей молодости. А в новых людях видите лишь плохое, ведь оно вам непривычно. Оно вам незнакомо. Вы верите в то, во что верили ваши родители. Вы доверяете тому, во что верит большинство… И жалуетесь. Жалуетесь на изменения и на тех, кто приносит эти изменения. Вам же стабильность нужна. Но, новое поколение намного умнее вас. Они уже в раннем возрасте понимают те вещи, о которых вы никогда и не смели задуматься. Только они смогут изменить мир к лучшему. Но не вы».

– Здравствуйте, дети, – на следующее утро обратилась к детям Елена Ивановна, и начался новый день в школе.

– Здрав-ствуй-те, – протянули дети и сели по местам.

«Зачем так долго выговаривать это „здравствуйте“? – думала Ольга, которую это начинало понемногу раздражать. – Можно ведь быстрее это сказать. И зачем мне читать по слогам, если я могу читать полностью?»

– А знаете, я проверила ваши работы по математике, – при этих словах учительницы в классе наступила мёртвая тишина. – Дима, раздай тетради, – сказала Елена Ивановна и подала мальчику пачку с тридцати тетрадей матового зелёного цвета.

Когда раздали тетради, Андрей – мальчик, сидевший вместе с Алиной, поднял руку. По взгляду Елены Ивановны было видно, что она этого ожидала:

– Андрей, что такое? – спросила она, театрально поставив руки в боки.

– Мне не раздали тетрадь.

– Правда? – спросила Елена Ивановна, создав удивлённый вид. – Может быть, она у меня. Сейчас посмотрю.

Андрей смотрел на учительницу в ожидании своей тетради, пока она рылась у себя в сумке.

– А вот же она! – со сценичной радостью и с колкостью в голосе сказала Елена Ивановна, достав из сумки тетрадь синего цвета.

– Ой, это моя, – радостно сказал Андрей, но Елена Ивановна строго обратилась к нему:

– Андрей, я же ведь говорила, чтобы вы завели одинаковые тетради. Посмотри: у всех одинаковые, а у тебя?

По классу прошёлся смех. Андрей опустил глаза.

– Возьми свою тетрадь, – сказала Елена Ивановна и вместе с тетрадью Андрея, подала ему ещё одну, зелёную, как и у всех. – А теперь, перепиши свою работу в новую тетрадь. А старая пусть будет черновиком.

– Хорошо, Елена Ивановна, – ответил смущённый мальчик и начал аккуратно подписывать свою тетрадь.

С привычной для учеников школ дрожью и тревогой, Ольга открыла свою тетрадь для контрольных работ. В ней было несколько подчёркиваний красной ручкой, а в конце нарисован цветочек.

– Елена Ивановна, – спросив позволения, обратилась Ольга, – а что значит цветочек?

– Ольга, ты такая невнимательная, – неудовлетворённо сказала Елена Ивановна, сделав языком щелчок. – Я же вам говорила, что чем больше лепесточков, тем лучше. А если нарисован колокольчик, то это значит, что работа написана плохо. Видите, как цветочек колокольчика опущен. Он смущается и плачет от вашей работы.

– Понятно, – сказала Ольга и посчитала лепесточки. Их было пять. Ольга, обрадовавшись, закрыла тетрадь и отложила её на край стола.

– А у тебя, Инна, сколько? – шёпотом спросила Ольга, повернув голову к подруге. Инна сидела, оперев голову на руки. Её плечи дрожали, а на тетрадь падали слёзы.

– Коло… колокольчик, – ответила сквозь слёзы Инна, плечи которой дрожали.

Ольга взяла тетрадь Инны и увидела, что целая страница была перечёркнута красной ручкой.

– Инна, не плачь. Ничего страшного, не переживай, – пыталась успокоить Ольга расстроенную оценкой подругу.

– Чего вы там так разговорились? – строго спросила Елена Ивановна, поднявшись со своего стула и посмотрев на заднюю парту, где сидели Ольга с Инной.

Ольга обиженно уставилась на Елену Ивановну, а Инна продолжала плакать над своей тетрадью. Увидев, что девочка плачет, учительница подошла к ней и сказала:

– Инна, не плачь. Всё хорошо. Ничего страшного. В следующий раз напишешь лучше.

– Хорошо, – обрывисто сказала Инна и вытерла слёзы.

– Иди, умойся, Инна, – сказала Елена Ивановна, и девочка ушла из класса.

Ольга, проведя Инну взглядом, взяла в руки её тетрадь и начала смотреть на контрольную работу. «Она же правильно начала писать, только в конце запуталась», – вздохнув, подумала Ольга и осудительно посмотрела на учительницу, которая рассказывала детям новую тему.

За соседней партой сидела светловолосая девочка Алина. Широко раскрытыми и испуганными глазами она смотрела вниз, кусая ногти. Ольга посмотрела на Алину, глаза которой бегали по сторонам, а ноги шуршали по полу. Странное чувство охватило Ольгу, которая не понимала, почему Алина настолько близко приняла для себя результат работы.

– Не шурши ногами, – послышался голос Елены Ивановны, обращённый к Алине.

– Хорошо, – резко подняв глаза, ответила Алина, не прекращая кусать ногти и панически смотреть в тетрадь с контрольной работой.

«Чего она так переживает?» – подумалось Ольге, и она ещё несколько мгновений смотрела на Алину, пока в класс не вернулась Инна.

– Можно сесть на своё место? – покорно спросила Инна, глаза которой были красными от слёз.

– Да, Инна, садись, – ответила Елена Ивановна и продолжила урок.

– Здравствуй, папа, – с вынужденной вежливостью произнесла Людмила.

– Здравствуйте, товарищи, – торжественно и громко обратился Эрлен ко всем присутствующим. При этих словах Людмила сцепила губы.

– Я помню, – сидя за столом и накалывая котлету себе на вилку, через несколько минут сказал Эрлен Поликарпович, – тысяча девятьсот семьдесят шестой год, тогда как раз был съезд партии. После него мы сидели за широчайшим столом и кушали красную икру. Кстати, она была изумительна, – сказал Эрлен непосредственно Людмиле, с некоторым презрением указывая на стол. – Но суть не в этом. Представьте, с кем мы тогда сидели! Никогда не угадаете, – шёпотом закончил Эрлен, обводя взглядом присутствующих.