Сергей Мищук - Рождение Надежды

– Как же хорошо, что мы сегодня пошли в церковь. Такая благодать. Такая благодать, – приговаривала довольная Ангелина Власьевна. – Хоть вы и не побыли до конца, но всё же это очень хорошо. Может быть, мы теперь чаще будем ходить в церковь вместе, – заключила Ангелина Власьевна, обращаясь преимущественно к Людмиле.

– Мама, Ольге рано ходить в церковь, – со спокойствием сказала Людмила. – Ей там страшно.

Ангелина Власьевна, широко открыв глаза, посмотрела на Ольгу и наклонилась к ней:

– Оленька, чего же ты боишься? В церкви же так хорошо. Так спокойно. Столько любви и благодати.

– Не хочу, – возразила Ольга несколько резко, крепче сжав руку Людмилы, – мне страшно.

– Оленька, – начала Ангелина Власьевна, но её перебила Людмила:

– Ольге страшно. Мы больше не будем ходить. Если захочет, то пойдёт сама.

Кивнув дочери, Людмила повела её дальше по улице, направляясь в сторону дома. Губы Ангелины Власьевны задрожали.

– Как же это? – сказала она сама себе. – Как же можно?

Пройдя ещё несколько метров, Ангелина Власьевна вспомнила, что взяла с собой несколько просфор. Достав их из своей сумки, она приблизилась к Ольге:

– Оленька, возьми просфору.

– А что это? – спросила Ольга, с интересом посмотрев на маленький круглый кусочек хлеба.

– Это священный хлеб, Оленька. Из церкви. Попробуй.

Ольга неуверенно взяла в руки просфору и начала её рассматривать.

– Кушай. И тебе, Людмила, – Ангелина Власьевна протянула в руке ещё одну просфору.

– Нет, спасибо, – ответила Людмила.

Ангелина Власьевна с укором и непониманием посмотрела на дочь и снова обратилась к Ольге, которая пережёвывала кусок церковного хлеба:

– Вкусно, Оленька?

– Да, – ответила Ольга, хоть она и не могла понять, вкусно ли ей, но решила сделать бабушке приятно. Церковный хлеб было тяжело жевать, поэтому во рту Ольги пересохло.

– Попей водички, – сказала Ангелина Власьевна и достала из сумки пластиковую бутылку с водой. – Это святая вода, перекрестись перед этим.

Людмила тяжело вздохнула, стараясь не реагировать на Ангелину Власьевну. Ольга перекрестилась и отпила воды. Проглотив кусочек, она спрятала оставшийся хлеб себе в кармашек.

– Я потом доем, – поспешила заверить бабушку Ольга.

– Хорошо, Оленька, только не выбрасывай крошки. Нельзя их выбрасывать.

– А почему? – спросила Ольга.

– Потому что он священный, – почтенно ответила Ангелина Власьевна. При этих словах Людмила хмыкнула.

– Чего ты улыбаешься? Я что-то не так сказала? – хмуро спросила Ангелина Власьевна.

– Я не улыбаюсь, – непринуждённо ответила Людмила и повела дочь дальше, всё время думая о несчастной прихожанке и в душе желая ей счастья.

Ручка двери школьного класса повернулась, и в понедельник утром дети моментально встали со своих мест.

– Здравствуйте, дети, – обратилась Елена Ивановна, зайдя в класс и закрыв за собой дверь.

– Здрав-ствуй-те, – громко и медленно протянули дети.

– Садитесь, – сказала Елена Ивановна и начала урок.

Дети сели по местам и сложили руку на руку, внимательно следя за словами учительницы.

Ольга сидела рядом с Инной, которая аккуратно записывала всё в тетрадь.

– А теперь, давайте начнём читать. Дима, начинай, – сказала Елена Ивановна мальчику за первой партой, и он начал читать текст с книги.

Дима читал по слогам, медленно водя пальцем по книге. Иногда он сбивался и начинал читать ту же самую строку по два раза. Дети смеялись с этого, но Елена Ивановна показывала пальцем в воздухе, чтобы никто не мешал читать.

Очередь дошла и до Ольги, которую Людмила научила читать и считать ещё раньше. Поэтому Ольга начала читать не по слогам, а полностью выговаривая слова.

– Оленька, – перебила Елена Ивановна, – читай, пожалуйста, по слогам. Не все успевают следить.

– Хорошо, Елена Ивановна, – ответила Ольга и теперь уже старалась читать медленнее, выговаривая слог за слогом.

– Хорошо, Оленька, молодец. Теперь ты, Инна, – сказала учительница, и чтение продолжилось.

Прозвенел звонок, и через несколько мгновений Елена Ивановна отпустила детей на перерыв, а сама ушла в учительскую. Мальчики начали сразу же бегать по классу и коридору.

– Оля, – обратилась Вика, светловолосая девочка, которая отмечалась особой активностью и жизнерадостностью. – А где ты научилась так читать?

– Я даже и не знаю, – пожав плечами, ответила Ольга. – Меня мама научила.

– Так интересно, – ответила Вика и ушла играть с подругой.

Со звонком начался следующий урок. Это были труды, на которых дети клеили разные бумажные фигуры, либо лепили из пластилина.

– Ой, – прикрыв рот рукой, сказала Ольга, ища что-то в своём портфеле, висевшем на железном крючке.

– Что случилось, Оля? – спросила Инна.

– Я забыла пластилин, – раздосадовано сказала Ольга.

– Ничего, у меня есть, – ответила Инна и положила свою упаковку посреди парты.

– Спасибо, – обрадовавшись, сказала Ольга.

Дети лепили из пластилина разных человечков и животных. Елена Ивановна ходила по классу, постоянно указывая детям на то, что у них было неправильно. Тех же, у кого получалось, она молча обводила взглядом и шла дальше.

– Ольга, – обратилась учительница, – у тебя совершенно неправильно. Я же показывала, куда ты смотрела?

Ольга смутилась и опустила голову. Некоторые дети обернулись и увидели работу Ольги. По классу прошёлся смех.

– Дети, не смейтесь, – строго сказала Елена Ивановна и снова обратилась к Ольге: – Попробуй сделать ещё раз.

– Хорошо, – ответила Ольга и начала лепить снова.

В это же время Людмила стояла в очереди, чтобы проплатить за коммунальные услуги. Очередь продвигалась очень медленно. Две кассирши, сидевшие в застеклённых кабинках, казалось, не замечали огромного количества людей, медленно выдавая чеки. Время от времени, слышались недовольные высказывания в сторону касс. Но, невзирая на это, длинная очередь была здесь ежедневно.

Людмила стояла, терпеливо ожидая своей очереди. Прошло уже полчаса, но она продвинулась всего на два шага.

– Это какой-то кошмар, – услышала Людмила голоса двух женщин, обсуждающих новые тарифы.

– Они только и делают, что карманы свои набивают. О народе никто не думает, – недовольно сказала женщина в сторону кассы.

– Я проработала всю свою жизнь на заводе. И для чего? Для того чтобы сейчас не иметь возможности по-человечески дожить до конца? Ни стыда, ни совести.

– Воруют у народа последнее, – договорила недовольная женщина и громко вздохнула, на что многие из очереди обернулись.

«Жалуетесь, – задумалась Людмила над разговором двух женщин. – А ведь, если подумать, почему в стране происходит всё это? Почему здесь не живут, а выживают? Почему все ненавидят друг друга? Почему грабят, убивают, насилуют? Почему отбирают друг у друга надежду? Не вы ли сами во всём виноваты? Вы же сами когда-то строили эту страну. Вы же сами убеждали себя и других, что делаете правильно. Так, имеете ли вы право жаловаться? Вы же сами создали мир, в котором живёте».